Калуга

|5. Предания о тайнике и подземных ходах живут еще и доселе. Одни говорят, что|

|ход идет под домом Коробовых (Марины Мнишек), другие — под Духовным училищем,|

|а иные ведут его из других мест. |

|6. Он повторяет мнение А. Щапова. |

|7. И. Тихомиров. Раскол в пределах Калужской Епархии. Прошлое и настоящее |

|местного раскола.— Калуга, 1900. |

|[pic] |

|КАЛУГА В XVIII ВЕКЕ |

|[pic] |

До Петра Великого Калужская земля раздроблялась между разными областями.

Первоначально не изменилось дело и при Петре, когда в 1708 г. были

образованы губернии, так как часть Калужских уездов отошла к Москве, а

часть к Смоленску. Но реформою 1719 г. была учреждена Калужская провинция,

входившая в состав Московской губернии1. К Калуге были приписаны те же, что

и теперь, уезды, за исключением Боровска, Малоярославца, Тарусы и

Оболенска, отнесенных к Москве. Дворов во вновь основанной провинций

считалось около 19 тыс., а душ мужского пола в 1720 г. было 158.843.

Таким образом, Калуга сделалась административным центром второстепенного

значения. В ней населения было уже достаточно. Одних посадских

насчитывалось 5924 человек. В 30-х гг. XVIII в. она имела более 60 улиц и

переулков, 2431 двор и 13 1/2 тыс. жителей. Насколько быстро возрастала

Калуга, видно из того, что она за полстолетия увеличилась в 2 1/2 раза. И

это несмотря на то, что в 1719 и 1720 гг. правительство перевело около 20

семейств посадских с количеством до 80 душ мужского пола в Гжатскую

пристань. Не останавливают прогрессирующего роста Калуги и общественные

бедствия, которые по-прежнему выпадали на ее долю довольно часто.

В 1723 и 1733 гг. Калугу постигал голод, который был особенно жесток в

первый год. Жители ели дубовую кору, питались гнилушками и лебедой и пр.,

почему смертность была повышенной. Впрочем, многие купцы в это тяжелое

время отличались высокой христианской благотворительностью. Некоторые из

них кормили по 2 1/2—3 тыс. человек.

Страдала Калуга и от другого обычного спутника деревянной Руси — пожаров.

Она сильно горела в 1742, 1754, 1758, 1760 и 1761 гг. Убытки от пожаров

были огромны, доходя иногда до миллиона руб. Во время пожаров горели и

церкви, а потому впредь старались их строить каменными, так что с 1685 г.

по 1754 г. 27 церквей успели уже сделаться каменными. Особенно несчастен

был 1761 г., когда в довершение бедствия от пожара погорели баржи с

товарами калужских купцов в С.-Петербурге, от чего купцы понесли убытку на

160 тыс. рублей. Впрочем, по повелению Императрицы эти убытки были

выплачены потерпевшим в течение пяти лет из таможенных доходов. Во время

пожаров бывали и массовые человеческие жертвы: в 1754 г. погибло 177

человек.

Но особенно много народу умерло в 1771 г., когда Калугу захватила

свирепствовавшая тогда в России чума. Против нее были приняты разные меры

предосторожности: при въездах поставлены были рогатки и караулы, с целью

никого не впускать в город и не выпускать из него; имущество умерших от

заразы сжигалось; трупы хоронились особо — около Яченки и близ Болдасовки.

Не имея, однако, никаких средств для борьбы с заразой, прибегали только к

мерам духовным. Каждый священник обходил свой приход с иконами и молебнами,

а потом учредили общий крестный ход, в день которого был предписан пост —

запрещено печь калачи и торговать в лавках. Чума прекратилась 2 сентября. В

память этого события и доныне в этот день совершается крестный ход в Калуге

с иконою Калужской Божией Матери.

Ничего нет удивительного, что при таком ряде бедствий и несчастий, Калуга

по внешности представляла жалкий вид. Внутри города (бывшей крепости)

строения были почти все деревянные, быстро приходившие в ветхость. Дома

обывателей были избенками, огороженными кольями и плетнем. Порядочных домов

было совсем мало. На многих улицах строения были очень скучены. Только

некоторые улицы, как Московская, тянувшаяся от перевоза через Оку мимо

Воскресенской церкви к Кресту, были вымощены камнем или деревом и имели

“среднюю” ширину. Остальные же были кривы, грязны, с беспорядочно

разбросанными домами. На скученность строений и тесноту жалуются в наказе в

Комиссию 1767 г. городские депутаты: “за теснотою жительства внутри города,

читаем там, многие принужденными находятся, поселять себя уже на выгонных

гражданских землях и заводить там для своих промыслов магазейны, а

художники всякия рукодельныя строения”.

Не более казисто шло течение и городской жизни в ее различных проявлениях.

Возвышение Калуги на ступень административного центра не внесло в ее жизнь

порядка, поддерживаемого присутствием администрации.

Первым провинциальным Калужским воеводою был стольник Д. Бестужев. Нельзя

сказать, чтоб это был человек из добродетельных. Калужские бурмистры в 1722

г. жаловались, что “они его, воеводу, с 1722 г. по гражданской их обыкности

всякою пищею и всякими потребами довольствовали. Однако ж де и тем он стал

быть недоволен, магистрату и купечеству чинит обиды; ставил на посадских

дворах постои, указа из главного магистрата о своде этих постоев не

принял”... Отношения властей между собою шли много дальше и являли

поучительную для населения картину дикого произвола. Другой воевода,

Глебов, обращался в сенат с просьбой издать указ по поводу “наглого

нападения и тесноты”, чинимых ему, воеводе, от Калужского камерира

Щербачева. Посадив в земские комиссары провинции свою родню и

свойственников, камерир знать не хотел воеводы; мало того, по его доносам

было назначено над воеводой следствие. Командированный в Калугу следователь

приказал солдатам публично тащить воеводу из канцелярии при свидетелях в

тюрьму, где и держал его в заключении с ворами и разбойниками, как потом

жаловался Глебов.

Самоуправство, драки, побоища были обыкновенным, никого не удивлявшим

явлением жизни. В 1721 г., напр., “в Калуге на торгу собрались

многолюдством крестьяне и учинили великий бунт”, напали на драгун

квартировавшего в Калуге Астраханского драгунского полка и “избили их

смертным боем”.

Разумеется, горожане не составляли в смысле нравов исключения и не

отставали от других. В этой среде большие ссоры порождали выборы в ратушу.

Еще в 1703 г. между горожанами произошла распря по вопросу о выборах к

таможням и пр. Образовалось несколько партий, из коих наиболее сильными

были берендяки и гончары. Последние отделились с другими ремесленниками и

особо имели гончарную ратушу. Только в 1724 г. “виновные в послушание были

приведены”, когда уже был учрежден городовой магистрат. Ко времени этой

ссоры относится анекдот о “Чернышевском мире”. Г.П. Чернышев,

пользовавшийся благосклонностью Петра Великого, проезжал через Калугу. Обе

враждебные партии решили его встретить с хлебом-солью, но по отдельности.

Удивленный этим разделением, Чернышев, узнав в чем дело, крикнул

сопровождавшим его гренадерам: “Плетей!” Купцы упали на колена и просили

помилования. Чернышев послал за протопопом. Когда тот явился с крестом и

евангелием, Чернышев приказал купцам присягать, что они помирятся, и в знак

этого тут же заставил их целоваться. А потом сам перецеловался со всеми и

въехал в город.

Рассеять хоть немного царивший в Калуге мрак и невежество была призвана

учрежденная по указу Петра Великого от адмиралтейства школа для обучения

“дьячих и подьяческих детей и прочих чинов цыфири и геометрии”; школа

открыта была потому, вероятно, что в 1719 г. калужане жаловались на

трудность учить детей в Москве.

Был ли сам великий преобразователь во время своих беспрестанных поездок по

России и в Калуге, за отсутствием сведений сказать нельзя. Но во всяком

случае некоторые калужане ему были хорошо известны; он обратил внимание на

трех посадских людей — Филатова-Карамышева, Аф. Гончарова и Щепочкина2.

Зато точно известно, что в Малоярославецком уезде Петр Великий был. В 1722

году он прожил на Истьинском заводе около месяца, пользуясь открытыми по

близости минеральными водами. Перед отъездом в Москву он собственноручно

вытянул на заводе полосу железа в 18 пудов и заклеймил ее своим штемпелем.

Из преемников Петра Великого Калуга в XVIII в. видела в своих стенах только

Екатерину Великую. Императрица прибыла 15 декабря 1775 г. в сопутствии м.

Платона и блестящей свиты. Калужане заранее приготовились к торжественной

встрече. Купечество по этому поводу специально выстроило прекрасные

триумфальные ворота. Государыня остановилась в доме Демидова и пробыла в

Калуге только день; вечером она выехала в Полотняный завод, откуда 17

декабря отбыла обратно в Москву. Екатерине очень понравился калужский

женский наряд, в котором она была даже нарисована на портрете. В память

посещения царицей Калуги в 1776 и 1779 гг. были выбиты две медали, на одной

из которых императрица изображена в Калужском наряде, а надпись гласит: “се

како любит ю”.

Поездка Екатерины в Калугу имела своим последствием преобразование Калуги

из провинции в губернию по указу 24 августа 1776 г.

Этот момент был наиболее важным в истории города.

В состав губернии были включены 12 уездов (с Серпейским), составляющих и

теперь губернию. В наместничестве считалось 733 тыс. жителей обоего пола. В

Калуге же в это время было 17 тыс. жителей.

Первым Калужским наместником был ген.-пор. Михаил Никитич Кречетников,

который и открыл наместничество 15 января 1777 г., отпраздновав это

торжество с особой помпой. Обеды, балы, концерты, маскарады, спектакли,

заканчивающиеся великолепными фейерверками, следовали одни за другими

непрерывной чередой. Наместник оправдал доверие Екатерины, так как с именем

Кречетникова, который правил губернией до 1790 г., связано почти все, что

имеется в Калуге примечательного. Город принял при нем новый вид.

“Возведено было много новых построек — красивых каменных зданий. Ветхие

казенные дома старого острога были снесены. Вместо них против собора было

выстроено огромное двухэтажное каменное здание присутственных мест,

постройка которого обошлась вчерне в 200 тысяч рублей. В это же время на

счет калужского дворянства в благодарность за открытие наместничества,

построено было для приказа общественного призрения каменное трехэтажное

здание, занимаемое ныне мужской гимназией. Старые деревянные лавки были

снесены на хлебную площадь, и вместо них на старом торгу выстроен был в

готическом стиле существующий и в настоящее время каменный гостиный двор.

Мясные лавки перенесены были к Березуйскому оврагу, а кузницы, бывшие до

этого времени около церкви Ильи пророка, к Московским воротам. При нем же

построен каменный мост, на котором было 28 каменных лавок”. Были перенесены

и некоторые церкви: Никольская — с площади на Козинку, Алексеевская — в

Московскую Ямскую Слободу, Пятницкая — на кладбище, Жен-Мироносиц — на

хлебный рынок и Космо-Демьянская за лавками — к Московским воротам.

Кречетников завел и театр с 1777 г., который был первоначально на конце

города, на Жировке, близ Тульской заставы, и помещался в пожертвованном

купцом Т.И. Шемякиным здании. Направление многих улиц было изменено; они

сделаны широкими и прямыми; проложена была новая длинная Садовая улица;

новые постройки стали воздвигаться по особому Высочайше апробованному

плану. Не забыто было и просвещение. В 1777 г. Кречетников учредил училище,

в котором “купеческие и мещанские маломочных отцов дети, а особливо в сущей

бедности осиротевшие, могли обучаться, читать и писать по-российски,

нотному пению и истолкованию греко-российского закона, яко первейшему всех

добродетелей основанию, и, наконец, арифметике и рисованию”; в 1780 г. был

открыт дворянский пансион для обучения благородного юношества математике,

правилам российского слога, иностранным языкам, рисованию и танцованию. В

1784 г. вместо школы для купеческих и мещанских детей открыто было народное

училище, а в 1786 г.— главное народное, впоследствии губернская гимназия.

Духовное училище, из которого потом была образована семинария, было открыто

еще ранее, в 1775 г. Благодаря всем этим перемещениям и постройке новых

капитальных зданий, к концу, царствования Екатерины II Калуга стала едва ли

не самым благоустроенным провинциальным городом средней России3.

Со времени Кречетникова произошла перемена и в нравах, обычаях и даже

одежда калужских жителей; все изменилось на более культурный вид. Из прежде

бывших одежд и украшений замечателен женский головной убор — кокошник.

Калужские женщины были большие охотницы до жемчугу, который они ценили выше

дорогих каменьев. Часто можно было, видеть на купчихе жемчугу до 160 зол.,

ценою до 5 тыс. руб. и более. Женщины любили щеголять и кисеею, которая с

шитьем покупалась иногда по 12—15 руб. за аршин.

Как это ни странно, после описанных выше пожаров, бедствий и несчастий,

XVIII век все же был в истории Калуги эпохой расцвета. В этом веке Калуга

была крупным торговым пунктом, делавшим, многомиллионные обороты. В наказе

в Комиссию 1767 г. купцы заявляют, что “Калужское купечество торгует не

только во все области Ея Императорского Величества Российския порты, но и в

другие государства, как-то: в Англию, Голландию, Пруссию, так же и в

Польшу, и во многие немецкие коммерческие городы”. Свой город они называют

“купечеством многолюднейшим, а паче торгующим хлебным и съестным припасом”.

И мы встречаем крупнейших капиталистов, как напр., Н. Шемякина, который в

1756 г. вместе с Ярославским Купцом Ярославцевым учредил

Константинопольскую коммерческую компанию; тот же Шемякин взял в 1757 г.

(до 1762 г.) на шестилетний откуп все Российские портовые, пограничные и

внутренние пошлины.

“Топографическое описание Калужского наместничества”, изданное в 1785 г.,

еще более подробно рисует, насколько крупны были торговые сношения и

обороты калужского купечества. Одни ряды торговали на 1/2 млн. руб.,

особенно Красный ряд вел бойкую торговлю шелковыми, бумажными, шерстяными

материями, фарфором, галантерейными вещами и москательными товарами почти

на 200 тыс. руб. Товары ими покупались в Москве, С.-Петербурге, а частью за

границей, а продавались частью местным жителям, а частью отвозились на

ярмарки Коренную, Свинскую4, Лебедянскую, Боровскую и др. Сверх сего многие

купцы торговали хлебом, пенькой, конопляным маслом, медом и воском, каковые

товары привозились к ним по Оке в стругах из Мценска и Орла; также они

получали “великое число сих припасов” сухим путем как из своего, так и из

других наместничеств. Одного хлеба привозили до 200 тыс. чт., из которых

они иногда отпускали около 8 тыс. водою в города вниз по Оке, а иногда в

Москву и С.-Петербург, смотря по ценам. Остальное же количество они

продавали на месте приезжающим из близлежащих городов купцам и крестьянам,

а иногда и сами от себя отправляли в них на продажу; посылали также сухим

путем в Гжатскую, Зубцовскую, Прутенскую и Боровицкую пристани и в Москву

пеньку, пряжу пеньковую, щетину чистую, медь, воск, заячьи шкурки,

выделанные меха, парусные полотна, орехи, рогатую скотину. Одних яблок они

продавали более, чем на 20 тыс. руб.

Важным предметом торговли была рыба, которую привозили в Калугу из других

городов, как на важный рынок, с которого она потом расходилась по другим

местам.

За границу калужские купцы ездили в Данциг, Берлин, Лейпциг и др. города,

торгуя там мерлушками, юфтью, воском, а оттуда привозили шерстяные,

шелковые, бумажные и нитяные товары, галантерейные вещи, фарфоровую посуду

и жемчуг — на сумму более 200 тыс. руб., каковые товары они и продавали по

городам и ярмаркам Великороссии и Малороссии, в Москве и в самой Калуге.

Некоторые купцы из калужан торговали в Польше по городам и местечкам

китайкой, чаем, сахаром, перцем, бадьяном, серым имбирем, московским

крепом, поясами, сандалом, квасцами, писчей бумагой, холстом, пушными

товарами, московскими шелковыми платками, кушаками и шелком на сумму от 30

до 50 тыс. руб. Мещане калужские занимались трепаньем и вязаньем пеньки,

чесанием пакли, выделкою веревок; они же работали в каменщиках и

штукатурах; нанимались в сидельцы и приказчики. Некоторые же делали с

особливым искусством грешневое тесто (“калужское”), которого продавали на 6

тыс. руб.

Мастеровой народ “упражнялся более в делании печных изразцов и кирпичей;

некоторые же в прядильном, рукавичном, сапожном, кузнечном мастерстве”.

Лучше других было поставлено изразечное мастерство.

Фабрик и заводов в Калуге по “Описанию” было 120, из коих на 5 парусных

было, 1400 рабочих. Из заводов заслуживает упоминания сахарный, на котором

выделывалось до 5 тыс. пудов сахару, 3/4 которого сбывалось в Малороссию5.

Больше всего было маслобойных заводов, именно — 34.

Еженедельно в Калуге было три торга, на которые из близлежащих деревень

крестьяне привозили съестные припасы.

Такова общая картина торговопромышленной деятельности в Калуге в XVIII в.

Жители ее были богаты, особенно купцы. У последних были кафтаны по 1 тыс.

руб. стоимостью, а полный наряд калужской купчихи, по словам д-ра Гуна,

стоил иногда тысяч 15 руб. “А всего количества жемчуга, в одной Калуге

находящегося, на двух добрых лошадях увезти не можно”.

|[pic] |

|1. В состав Калужской провинции вошли Калуга (с приписанным к ней Медынским |

|уездом), Воротынск, Козельск, Лихвин, Мещовск, Мосальск, Одоев, Перемышль, |

|Серпейск. |

|2. Полотняная мануфактура была основана в 1718 г. купцом Тимофеем Филатовым |

|сыном Карамышевым. С.И. Волков в статье “Дворцовые крестьяне Подмосковья во |

|второй четверти XVIII века”.— В.И., 1953, № 9.— указывает, что Т.Ф. Карамышев|

|происходил из дворцовых крестьян с. Измайлова. Компаньонами-совладельцами |

|мануфактуры были А.А. Гончаров, посадский человек из Калуги и племянник |

|Карамышева Г.И. Щепочкин. |

|См. Е.Н. Рубинштейн. Полотняная и бумажная мануфактура Гончаровых во второй |

|половине ХVIII века.— М., 1975. |

|3. Автором генерального плана застройки города Калуги, утвержденного 13 июня |

|1778 г., был известный русский архитектор XVIII века Петр Романович Никитин. |

|4. Свенскую, в Брянск. |

|5. В XIX в. в губернии были развито крепостное сахарное производство; в 1857|

|г. было 13 заводов; сумма 120 тыс. руб.' |

|[pic] |

|ПЕРВЫЕ ГОДЫ XIX в. И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА |

|[pic] |

Накануне XIX в., в 1799 г., Калуга была выделена в самостоятельную единицу

и в духовном отношении. В ней была открыта епархия. Таким образом, новое

столетие начиналось для нее счастливо. Спертая атмосфера, созданная в

губернии колоссальными злоупотреблениями губернатора Лопухина, также была

освежена строгой ревизией 1802 г., когда приезжал сам Г.Р. Державин. Как

известно, “дело” об этом администраторе с докладом знаменитого поэта в Х т.

Сенатского архива занимает около 200 печатных страниц.

Коснулись Калуги и веяния “дней Александровых прекрасного начала”.

Начавшееся оживление калужской общественной жизни выразилось в попытке

преподавателя гимназии Г. Зельницкого издавать в 1804 г. журнал “Уранию”.

Журнал продержался только год, в течение которого вышло 4 №. Журнал

печатался при гимназической типографии с подписной ценой в 5 руб. ассиг.

Подписчиков было 96. Цель журнала была “умножать способы распространения

общеполезных знаний о предметах нравственных и естественных и сделать

приложение их наипаче присвоенным к особенному положению страны своей”. В

журнале было помещено 11 статей, относящихся до Калужской губернии. Из них

интересны: “Описание Калуги”, “Исторические черты о Калужской губернии”, “О

минеральных веществах, скрывающихся под калужскою почвою”, “Успехи

земледелия по Калужской губернии”, “Церерин пир или торжество

землевладельцев”,— в статье описано хозяйство помещика Кара; “О местной

промышленности и торговле в Калужской губернии”.

Но и оживление, и цветущая торговля, и благосостояние Калуги получили

сильный удар во время Отечественной войны.

В достопамятную годину 1812 г. Калуга играла важную роль, и имя ее тесно

связано с историей этой войны. Критическая часть кампании, ее перелом,

совершились именно в Калужской губернии, которая сделалась “пределом

нашествия врагов”. Сама же Калуга в течение нескольких недель является

главной артерией, от которой шло питание и снабжение нашей армии всем

необходимым. Это был главный магазин, куда свозился со всех концов России

провиант для дальнейшего направления в армию. Калуга значительно после

этого обеднела, но с честью выполнила выпавшее на ее долю патриотическое

назначение.

Тревожная, повышенная жизнь в Калуге началась с июля. 6 числа этого месяца

1812 г., среди начавшегося уже беспокойства, получен был манифест,

призывавший к оружию и пожертвованиям на защиту отечества все сословия

империи. Губернатор П.Н. Каверин пригласил на совещание дворян, которые и

постановили “не щадить в сем случае не только своею состояний, но даже

жизни до последней капли крови”. С Калужской губернии собрали 15 тыс.

ратников, в число которых поступило 22 воспитанника из благородного

пансиона и несколько семинаристов. Сбор ополчения окончили в 3 недели.

Сделаны были губернским начальством и все нужные распоряжения о

заготовлении сухарей и прочего провианта1. В окрестностях Калуги появились

огромные магазины и склады сухарей, зернового хлеба, овса, сена, съестных

припасов. Калужское купечество в двое суток пожертвовало свыше 100 тыс.

руб. А всего для армии дворяне и поселяне дали 44 тыс. чт. муки, 40 тыс.

чт. овса; поставили 710 лошадей и 500 тыс. пуд. сена2; городские общества

пожертвовали 240 тыс. руб. и вещей на 154 тыс. руб. Независимо от этого,

перевозка потом из Калуги в Тарутино и др. пункты массы провианта всею

тяжестью падала на население губернии.

В начале же июля прибыл в Калугу киевский военный губернатор Милорадович и,

несмотря на болезнь, занялся формировкой из рекрутских депо корпуса в 55

батальонов, 34 эскадрона и 18 рот артиллерии. В 5 верстах от Калуги был

устроен артиллерийский парк. Таким образом, уже в конце июля Калуга с

губернией по сбору войск и военным приготовлениям походила на большой

военный стан.

Не осталось чуждым служению родине в критический момент и Калужское

духовенство. Оно высоко несло в это время свое призвание и принимало

деятельное участие в событиях. Несмотря на свою бедность и скудность

средств, духовенство (церквей было около 600) также внесло свою лепту —

пожертвовало 10 тыс. руб. и разные серебряные и золотые вещи. По

распоряжению преосв. Евлампия по епархии совершались молебствия и крестные

ходы вокруг сел и городов с призывами о небесной помощи. Когда Калужское

ополчение было готово к выступлению, еп. Евлампий привел ополченцев к

присяге, произнес напутственную речь и вручил начальнику ополчения г.-л.

Шепелеву хоругвь с изображением Калужской Божией Матери и прав. Лаврентия3.

Как известно, после Бородинского сражения у некоторых русских генералов

была мысль идти в Калугу, не заходя в Москву; когда же было принято

направление к Москве, то они думали, что неприятель все же отрядит корпус

на Калугу. Поэтому естественно, что через два дня после Бородинского боя

главнокомандующий прислал предписание объявить Калужскую губернию на

военном положении. Приказано было: 1) закрыть присутственные места и

оставить только губернское правление, камерную часть казенной палаты и

рекрутское присутствие. 2) “при сближении неприятеля к губернскому и

уездному городам отправить провиант, а остальной истребить, дела и казну

вывезти, вино из бочек выпустить”. По получении такого распоряжения

драгоценную церковную утварь и дела присутственных мест немедленно же

собрали и отправили в Орел, а гимназию и пансион в Рязань. 7 сентября была

закрыта консистория и бездействовала до 13 ноября. Вместо всех

присутственных мест был учрежден временный военный комитет, зависевший

непосредственно от Кутузова. На границах Жиздринского, Мещовского,

Мосальского, Медынского и Боровского уездов были учреждены кордоны из

ополченцев.

Вывоз казенных вещей привел в большое беспокойство калужан; они также стали

укладываться и выезжать, и улицы и дворы опустели; ворота, двери, окна в

домах были открыты и даже поломаны; оставленный скот ревел на улицах. Пешие

бежали, кто куда мог; зажиточные выезжали в другие губернии. Купцы

приготовили барки, чтобы отправить товары вниз по Оке. Только в церквах

среди общей паники по-прежнему не прекращалось богослужение, и ежедневно

совершалось соборное молебствие с крестным ходом. А пред иконою Калужской

Божией Матери, принесенной в Калугу, молебны пелись и ночью.

Не зная ничего точного о движении французов, калужане со страхом ждали

нападения неприятеля в конце августа и первых числах сентября вместо Москвы

на Калугу. Поэтому были расставлены нарочные — вестовые, которые должны

были доносить известия о движении и приближении неприятеля. Пикеты

сторожили его по селам и деревням. А в ту ночь, когда французов, по

расчислениям, ожидали в Калугу, преосвященный выехал со свитой в с.

Ромоданово и ночевал в доме владельца имения (Олонкина). Архиерей вернулся

утром в город, когда сделалось известным, что французы прошли в Москву.

Калуга “лежала на пороге отчаяния” 40 дней, со 2 сентября до 12 октября.

Когда наша армия, сосредоточилась под Тарутиным, закрывши собою Калугу,

калужане все же думали, что Наполеон может дойти до Калуги. Они отправили к

Кутузову Муромцева просить у фельдмаршала наставления, что им делать и

какие они могут оказать услуги и пожертвования. Кутузов ласково принял

Муромцева и велел показать ему расположение армии, а 22 сентября отправил

его с письмом к Калужскому Городскому Голове И.В. Торубаеву, в котором он

пишет, что “надежда на верное поражение врага нашего нас не оставляла.

Недостаток в продовольствии и совершенная гибель предстоят врагу

неизбежно... Город Калуга есть и будет в совершенной безопасности”, самая

кампания, по мнению Кутузова, должна была прекратиться в непродолжительном

времени.

Калужские граждане были успокоены и отправили гласных Елисеева и Лебедева

благодарить Кутузова, препроводив с ними и корпию4 для раненых. 30 сентября

гласные вернулись с новым письмом Кутузова, где он, благодаря за корпию,

пишет: “в настоящее время мы видим в изобилии к нам милость Божию: злодеи

наши со всех сторон окружены, свободный выезд из стана партиями, от нас

везде посланными, совершенно воспрещен, люди и лошади изнуряются голодом, и

каждый день во всех местах убитыми и пленными теряют они до 500 человек,

что подтвердить могут и граждане ваши, гг. Елисеев и Лебедев”.

Как известно, в 20-х числах в Калугу прибыл бывший главнокомандующий

Барклай де-Толли, как это явствует из известного его письма от 24 сентября

Имп. Александру. Калуга приняла его недружелюбно. Поддавшиеся общему против

Барклая раздражению, калужане выбили стекла в его карете и кричали на всю

улицу “изменник”! Только с помощью полиции мог выехать бывший министр.

Тревожные предчувствия и беспокойство калужан за судьбу города были

небезосновательны. Известно, что Наполеон 7 октября начал выступление из

Москвы на Калугу. В день Малоярославецкого сражения 12 октября и следующие

два дня 13 и 14 числа калужане снова провели на правом берегу Оки, куда они

переправлялись по двум мостам. Проводя ночи настороже у разложенных костров

жители со страхом ожидали, что будет с Калугою. Тревога возросла, когда

сделалось известным об отступлении Кутузова до Детчина. 15 и 16 октября

Кутузов с главной квартирой ночевал в Полотняном заводе, совсем недалеко от

Калуги. В это время Наполеон уже отступил на Смоленскую дорогу, и опасность

для Калуги уже миновала, но калужане об этом еще не знали и снова отправили

к князю нарочных узнать об ожидающей город участи. Кутузов дал такой ответ:

“именем моим поручаю вам успокоить купеческое и мещанское сословия,

которые, как я слышал, пустыми слухами приведены в волнение и опасность.

Уверьте их, что я могу дать врагу сражение и никак не ретируюсь, и что цель

моя не в том состоит, чтобы выгнать неприятеля из пределов наших, но

чтобы... изрыть им в недрах России могилы... Исполняйте ваши обязанности и

будьте покойны, вы есте и будете защищены”. Успокоенные депутаты вернулись

в Калугу, а Кутузов 17 октября перешел в с. Адамовское, 19 уже выступил из

Кременска через Топорино, Кузовы, Исаково, Микулино, Мочальники и Красное к

Вязьме. От 30 октября он написал еще одно письмо калужанам, в котором

“вменяет себе приятным долгом уведомить, что враг обратился в бегство” и

“достойно платит за слезы поселян и обругание храмов Божиих”. В заключение

он говорит: “возобновляю признательность мою за усердие ваше... и с

обещанием сохранить оное на всегда в твердой памяти, не оставлю к

сделанному уже мною донесению государю при удобном случае представить в

полной мере подвиги ваши, силою коих имете вы право называться августейшего

монарха верноподданными и достойными сынами отечества”. Благодарные

калужане хотели просить государя о дозволении поминать имя Кутузова на

эктениях после Императорской фамилии, но князь отклонил это намерение. В

настоящее время, по инициативе Ученой Архивной Комиссии, городская дума

открыла подписку на сооружение памятника Кутузову и переименовала Облупскую

улицу в Кутузовскую.

Во время вторжения Наполеона в Калужскую губернию истреблено было французов

поселянами: в Боровском уезде убито 2.193 и взято в плен 1.300 человек; в

Медынском уезде убито 894, взято в плен 593, в Мосальском уезде убито и

утомлено 987 и взято в плен 450 человек; в Малоярославецком — точно

неизвестно. Из калужских партизан истребил много французов Целибеев со

своими людьми.

Часть пленных, взятых нашими войсками при отступлении неприятеля, велено

было содержать в Калуге. Нынешний семинарский корпус, гимназия,

присутственные места — все были наполнены замерзавшими и голодными,

больными и ранеными иноплеменниками, просившими хлеба. Незавидно было

положение и русских раненых, для которых не хватало ни соломы, ни одежды.

Да и бедные калужане, ввиду нарушения правильного течения жизни, пошли было

по миру. Поддержало последних правительственное распоряжение — отдать

Калуге подряд на поставку платья для армии. Правительство оказало городу и

другую поддержку. По его распоряжению, было роздано в губернии и городе на

280 тыс. руб. ржи и овса и безвозвратное денежное пособие 145 тыс. руб.;

кроме того, выдавалось строевого леса по 30 бревен на семью. Роздано было

духовенству и на обновление церквей 77 тыс. руб.

В память избавления Калуги от грозившей ей опасности ежегодно совершается

по почину еп. Евлампия крестный ход с образом Калужской Божией Матери 12

октября в день Малоярославецкой битвы. В связи же с этим событием была

попытка оставить икону навсегда в Калуге, но закончилась неудачей,

благодаря противодействию г. Хитрово, родовой собственностью которого была

икона.

В крестном ходу носится также хоругвь Калужского ополчения, которая, по

возвращении ополченцев в 1815 г. была поставлена в соборе.

|[pic] |

|1. В июле в Калуге велено заготовить хлеба 69.777 чт. ценою на 1.124 mыс. |

|руб. и столько же доставить из Тулы. |

|2. 2.V.1812 г. дворянство пожертвовало лошадей на 159 тыс. руб., провиант |

|стоил 1.125 тыс. руб. |

|3. Хоругвь народного ополчения с изображением Калужской Божией Матери и прав.|

|Лаврентия экспонируется в Калужском областном краеведческом музее. КЛ — 4777.|

| |

|4. Корпия — перевязочный материал, выделанная пушистая ткань для перевязки |

|ран и язв. |

|[pic] |

|КАЛУГА В XIX ВЕКЕ |

|[pic] |

Сыграв свою роль в деле снабжения армии всем необходимым, Калуга сходит со

сцены в истории войны, но сама еще долго занимается ликвидацией ее

последствий. В 1813 г., напр., вспыхивает сильная эпидемия тифа в городе,

благодаря массе больных им воинов. С трудом после полугодовой напряженно-

тревожной жизни, город входит в колею, с таким напряжением налаженную в

XVIII в., и начинает восстанавливать нарушенные торгово-промышленные связи.

В последующее время город хоть и медленно, но продолжает расти вширь и

повышать количество своего населения. В 1804 году в Калуге было 3929

строений, из них 441 каменное; жителей было 19 148. В 1823 г. в ней было 25

333 человека; в 1857 г. 4167 деревянных и 607 каменных зданий; жителей было

32 703 человека. Следовательно, Калуга за полстолетия возросла только около

1 1/2 раза. В 1897 году в городе было 49 тыс. жителей. Таким образом, за

сто лет возрастание было в 2 1/2 раза; в XIX в. рост Калуги шел намного

слабее, нежели в XVIII веке.

Но если в приросте населения виден все-таки прогресс, хотя и медленный,— в

торгово-промышленном отношении замечается полная противоположность. XIX век

в истории Калуги являет эволюцию постепенного упадка промышленности и

медленного экономического умирания города. Началось это не сразу. Еще в

первой четверти, до 30-х гг. XIX в., Калуга во многих отношениях не только

могла сравниться с торговлею известнейших русских коммерческих городов, но

в некоторых отношениях даже превосходила их. Многие из калужского

купечества “имели обширные сведения о торговле и мануфактурах и бывали

сведущи в самых политических переворотах”. Некоторые содержали

корреспондентов и поверенных в лучших торговых городах иностранных и

русских. Внутренняя торговля калужан состояла в закупке произведений

калужской почвы на местах и по ярмаркам и развозе по ним мелочных товаров.

Лавок в Калуге было 654; в них распродавалось разных товаров на сумму до

530 тыс. руб. ежегодно. Товары эти получались из С.-Петербурга, Риги,

Якутска, Охотска, Одессы и пр. и даже прямо из-за границы. Богатейшие купцы

и фабриканты производили торг с иностранцами и отпускали в С.-Петербург,

Ригу и Одессу сала, конопляного масла, полотен, пеньки и других товаров на

12 млн. руб. Некоторые фабрики заготовляли канаты для черноморского флота.

Довольно значительна была торговля рыбой, которую калужские купцы закупали

в Астрахани, Царицыне, на Дону и привозили в Калугу на 226 тыс. руб. и

отсюда продавали специально приезжавшим покупателям из Москвы, Витебской,

Орловской и др. губерний. Торговля скотом велась на сумму 235 тыс. руб.;

скот отправляли и Москву, С.-Петербург, Ригу, в Пруссию и даже в Силезию.

Хлеба Калуга закупала на хлебных рынках до 2 млн. чт. и часть его сплавляла

в Гжатск, Зубцов и др. места. Вообще торговля Калуги простиралась до 20

млн. руб.

Естественно, поэтому, что Калуга играла важную роль, и в экономическо-

финансовых расчетах правительства. В начале столетия, по распоряжению

департамента водяных коммуникаций, производились исследования местности

между р. Жиздрой и Болвою для прорытия канала с целью соединения волжской

системы с днепровскою. Предположено было соединить каналом речку Птичную,

впадающую в Болву, и ручей Грамотинь, впадающий в Жиздру. Длина канала

составила бы не более 5 в. Предположение, однако, не осуществилось.

Резкий и заметный упадок Калуги начинается после 35 г. XIX в. Еще с 1834 г.

было в Калуге 47 купцов I гильдии, 95 — II и 2154 — III с капиталами на

8.127 тыс. руб.; обороты Калуги оценивались в 75 млн. руб.; а в 1857 г.

купцов было только 5 — I, 43 — II и 993 – III с капиталом в 2.176 тыс. руб.

В 1840 г. калужская дума объясняла это явление упадком курса, последовавшим

по случаю бывших, в начале столетия войн, и потерю чрез то кредита и самих

капиталов, а также изменением в 1810 г. тарифа в поощрение русских

мануфактур и понижением цен на хлеб; все торговавшие зерном понесли на

столько большие убытки, что не могли уже потом поправить дела. Однако,

несомненно к этим причинам замирания торговой деятельности города следует

прибавить и другие — более общего характера. К ним принадлежат: образование

новых крупных пунктов торговли и появление иных торговых путей в связи с

общими переменами в ходе русской торговли и народного хозяйства,

появившимися к половине столетия.

С проведением железной дороги торговля и промышленность Калуги еще более

пала. Участок Сызр.-Вяз. железной дороги, соединяющий Калугу с Тулой и

Вязьмой, открыт 15 декабря 1874 г. Всего пути по губернии дорога делает 165

верст. От станции “Калуга” была проведена ветвь к Оке протяжением 8 в., но

она оставалась без работы и была разрушена временем, а потом разобрана.

Железная дорога вызвала в сердцах калужского торгового мира грандиозные

надежды, свидетельствовавшие о большой наивности их и скудных познаниях.

Калужане полагали, что дорога на Смоленск имеет ни более, ни менее, как

“поколебать англоиндийскую торговлю”! Они возлагали широкие надежды и на

местный каменный уголь, который, по словам уполномоченных, тем важнее, что

“копи Великобритании истощаются и многие из них закрыты”... Калужане

обещали железной дороге грузов до 11 млн. п. В действительности же, в

начале 80-х гг. из губернии отправляли груза только около 3 млн. пудов и

вместо обещанного ценного — наиболее дешевый — лес и дрова. Калуга же в

1885 г. отправила 1 млн. п., а ввезла 1.700 тыс. п. Каменного угля в 1886

г. было перевезено из Тульских копий только 1.236 тыс. пуд.

Но зато железная дорога вместе с обмелением реки подорвала в корень водяное

движение грузов по Оке. В первой половине века, когда Ока была под Калугой

шириной 100—150 с., в город приходило такое множество барок, что они

занимали оба берега на 3 в. За 20 лет, с 1838 по 1857 г. в Калугу пришло

8.432 судна и отправлено 9.743, по 421 и 487 ежегодно в среднем. Ценность

отправленных с пристани товаров за 10 лет (1848–1857) была в 3 1/2 млн.

руб., а прибывших в 15 1/2 млн. руб. Еще в 1873 г. пришло и разгрузилось в

Калуге 203 судна с грузом в 2.544.834 п. (дров 20.625 п.) на сумму 988.253

руб. и лесу в плотах 41.099 бревен на 13.234 руб., а всего на 1.001.487

руб.; грузилось и отправлено 194 судна в 2.081.030 п. (дров 1.737.300 п.)

на 251.970 руб. и лесу 39.397 бревен на сумму 17.066 руб.; всего на 269.036

руб. В 1882 г. на Калужскую пристань пришло и разгрузилось 70 судов с

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8