Ответы на билеты по языкознанию

Признавая важность выработки практических умений и навыков в обучении языку, учителя не используют на практике методы и приемы обучения, способствующие реализации практических задач. Зачастую на первый план в учебном процессе выходят познавательные задачи, что противоречит пониманию языка как важнейшего средства коммуникации. "Двуязычие следует понимать как хорошее владение чужим языком при безусловном первенстве родного. ...
Двуязычие возникает из необходимости, диктуемой отдельными сферами общения." (Костомаров В.Г. Мой гений, мой язык: Размышления языковеда в связи с общественными дискуссиями о языке. - М.,1991, с. 28). То есть обучение неродному языку должно носить практическую направленность и основываться на высоком уровне преподавания родного языка. Родной язык - язык души, неродной язык - язык памяти, а память, хотим мы этого или не хотим, проявляется избирательно, улавливая и систематизируя в сознании те языковые элементы (синтаксические модели предложений, отдельные выражения, словосочетания, слова), которые имеют для данной конкретной личности практическое значение.

В преподавании русского языка как родного в настоящее время существенной проблемой является также преодоление чрезмерной грамматизацяи в обучении, в содержании дидактического материала, проводимой в ущерб другой стороне обучения - практическому овладению речью на родном языке.

Следовательно, содержание обучения, средства, методы и приемы обучения в школе и вузе должны претерпеть изменения, они должны быть пересмотрены в аспекте реализации и усиления в них практической стороны, ориентации на практическое овладение учащимися видами речевой деятельности
Двуязычие - владение, кроме родного, и еще вторым языком, которое позволяет человеку, коллективу, народу в целом или его части в зависимости от ситуации, попеременно пользоваться двумя разными языками, добиваться взаимного понимания в процессе общения, в процессе производства материальных благ, в сферах деловой, общественно-политической жизни, науки культуры [2].
К Д. Ушинский называл родной язык "величайшим народным наставником, учившим народ тогда, когда не было еще ни книг, ни школ, и продолжающим учить его до конца народной истории" [13].

Билингвизм, двуязычие (многоязычие, мультилингвизм)

Первое в этом ряду понятие, “билингвизм”, иногда переводят русским словом “двуязычие”. Поэтому в современной лингвистической литературе эти два слова часто используются как эквивалентные. Однако эквивалентность этих терминов признается не всеми авторами. Некоторыми учеными высказывается мнение, что термин “билингвизм”, заимствованный из французского языка (bilinguisme), удобнее собственного русского

“двуязычие” (Жлуктенко, 1974: 28). Определение понятия

“[pic]билингвизма[pic]” и круг [pic]проблем[pic], связанных с ним, изучалось и обсуждалось многими лингвистами (Завадовский, 1961;

Ильяшенко, 1970; Гавранек, 1972; Розенцвейг, 1972; Вайнрайх, 1979 и др).

Часто понятие “билингвизма” рассматривается в широком смысле. Такое понимание мы встречаем впервые (возможно, оно не является первым) у

Г.Пауля, который считает двуязычием любое влияние чужого языка, независимо от его проявления, будь то просто контакт между языками, или же реальное владение двумя языками (Paul, 1920: 391). Такое же широкое толкование этого понятия встречается у чешского лингвиста

Б.Гавранека (1972), который ссылается на своих предшественников, также толкующих это понятие в широком смысле (Schonfelder, 1956; Moravec,

1960). К сожалению, Б.Гавранек не дает точного определения данного понятия. Он рассматривает это явление, как “особый случай языкового контакта”, но при этом уточняет, что применение этого термина возможно лишь, когда речь идет о коллективном двуязычии (Гаврвнек,1972: 96).

Кроме того, ученый говорит так называемом “мнимом двуязычии”, которое, по его словам, возникает на границе двух близкородственных языков

(Гавранек.1972: 97).

Некоторые ученые понимают под билингвизмом, или двуязычием, не явление, а некий процесс. Так, Е.М.Верещагин определяет двуязычие

(исходя из психологических процессов) как психический механизм

(знания, умения, навыки), позволяющий человеку воспроизводить и порождать речевые произведения, последовательно принадлежащие двум языковым системам (Верещагин, 1969: 134). В.Ю.Розенцвейг определяет двуязычие как владение двумя языками и регулярное переключение с одного языка на другой, в зависимости от ситуации общения (Розенцвейг,

1972: 9 –10).

У.Вайнрайх определяет билингвизм или двуязычие как практику попеременного пользования двумя языками, а лиц ее осуществляющих двуязычными (Вайнрайх, 1979: 22).

Не сильно отличается от предыдущих и определение, данное

Н.Б.Мечковской, которая также называет двуязычием использование нескольких языков одними и теми же лицами, в зависимости от ситуации общения (Мечковская, 1983: 368).

По сравнению с предыдущими авторами, рассуждения которых не вызывают затруднений, понять определение Т.П.Ильяшенко довольно трудно. Она представляет это понятие как “явление социального плана, характеризующее языковую ситуацию”, в отличие от языковых контактов, которые “характеризуют языковые отношения” (Ильяшенко, 1970: 23).

Некоторые ученые определяют понятие двуязычия в связи с другими явлениями. Так, Г. Зограф связывает этот термин с понятием

“многоязычия”, и определяет его как использование нескольких языков, в зависимости от “соответствия коммуникативной ситуации” (Зограф,1990:

303).

Таким образом, мы можем сделать вывод, что в большинстве случаев явление языкового контакта не смешивается с понятиями билингвизма, или двуязычия, а под этими последними понятиями в современной лингвистике подразумевается использование в речи двух языков, в зависимости от ситуации общения.

Языковая концепция Гумбольдта
Сравнительное изучение языков было нужно В. фон Гумбольдту не для выяснения языкового родства (работы Ф. Боппа он оценивал высоко, но сам компаративистикой такого типа не занимался), но и не просто для выявления общего и различного в языковых структурах, как в типологии более позднего времени. Для него было необходимым выявить общие закономерности исторического развития языков мира. Языкознание он, как и все его современники, понимал как историческую науку, но история языков не сводилась для него к истории языковых семей.
В связи с выделяемыми им тремя этапами развития В. фон Гумбольдт выделял
«три аспекта для разграничения исследований языков». Первый этап — период происхождения языков. Владевший материалом многих языков так называемых примитивных народов ученый четко осознавал, что «еще не было обнаружено ни одного языка, находящегося ниже предельной границы сложившегося грамматического строения. Никогда ни один язык не был застигнут в момент становления его форм». Тем более нет никаких прямых данных о происхождении языка. В. фон Гумбольдт отказывался от сколько-нибудь развернутых гипотез в духе XVIII в. о происхождении языка, предполагая лишь, что «язык не может возникнуть иначе как сразу и вдруг», то есть проис-

64
В. М. Алпатов хождение языка из чего-то ему предшествовавшего — скачкообразный переход из одного состояния в другое. На первом этапе происходит «первичное, но полное образование органического строения языка».
Второй этап связан со становлением языков, формированием их структуры; его изучение «не поддается точному разграничению» от исследования первого этапа. Как уже отмечено выше, этот этап также недоступен прямому наблюдению, однако данные о нем можно полнить, исходя из различий структур тех или иных языков. Становление языков продолжается вплоть до «состояния стабильности», после достижения которого принципиальное изменение языкового строя уже невозможно: «Как земной шар, который прошел через грандиозные катастрофы до того, как моря, горы и реки обрели свой настоящий рельеф, но внутренне остался почти без изменений, так и язык имеет некий предел законченности организации, после достижения которого уже не подвергаются никаким изменениям ни его органическое строение, ни его структура... Если язык уже обрел свою структуру, то важнейшие грамматические формы уже не претерпевают никаких изменений; тот язык, который не знает различий в роде, падеже, страдательном или среднем залоге, этих пробелов уже не восполнит».
Согласно В. фон Гумбольдту, языки проходят принципиально единый путь развития, но «состояние стабильности» может достигаться на разных этапах.
Здесь он развил существовавшие и до него идеи о стадиях развития языков, отражающих разные уровни развития тех или иных народов. Здесь позиция ученого оказывается несколько противоречивой. С одной стороны, он предостерегает против установления принципиальной пропасти между уровнями развития языков «культурных» и «примитивных» народов: «Даже так называемые грубые и варварские диалекты обладают всем необходимым для совершенного употребления»; «Опыт перевода с различных языков, а также использование самого примитивного и неразвитого языка при посвящении в самые тайные религиозные откровения показывают, что, пусть даже с различной точностью, каждая мысль может быть выражена в любом языке». С другой стороны, он же определенно пишет: «Наивысшего совершенства по своему строю, без сомнения, достиг греческий язык» (имеется в виду древнегреческий). В статье «О возникновении грамматических форм и их влиянии на развитие идей», откуда взята последняя цитата, В. фон Гумбольдт стремится выявить шкалу, по которой можно расположить языки, достигшие «состояния стабильности» на том или ином уровне (он допускает и возможность того, что некоторые языки еще развиваются и «состояния стабильности» не достигли и достигнут лишь в будущем).
В этом пункте В. фон Гумбольдт развил идеи, высказанные незадолго до того двумя другими немецкими мыслителями, принадлежавшими к тому же поколению, — братьями Августом и Фридрихом Шле-гелями. Они ввели понятия аморфных
(позднее переименованных в

Вильгельм фон Гумбольдт
65 изолирующие), агглютинативных и флективных языков; эти понятия, позднее ставшие чисто лингвистическими, связывались братьями Шле-гелями и затем В. фон Гумбольдтом со стадиями развития языков и народов.
В. фон Гумбольдт выделяет четыре ступени (стадии) развития языков: «На низшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи оборотов речи, фраз и предложений... На второй ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи устойчивого порядка слов и при помощи слов с неустойчивым вещественным и формальным значением... На третьей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи аналогов форм... На высшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи подлинных форм, флексий и чисто грамматических форм». Нетрудно видеть, что три последние ступени соответствуют изолирующему, агглютинативному и флективному строю («аналоги форм» отделяются от
«подлинных форм» тем, что в первых «связь... компонентов еще недостаточно прочна, заметны места соединения. Образовавшаяся смесь еще не стала одним целым», то есть речь идет явно об агглютинации). Стадиальное различие прямо связывается со степенью духовного развития: «Первое, и самое существенное, из того, что дух требует от языка, — это не смешение, а четкое разграничение вещи и формы, предмета и отношения... Однако такое разграничение происходит только при образовании подлинных грамматических форм путем флексии или грамматических слов... при последовательном обозначении грамматических форм. В каждом языке, располагающем только аналогами форм, в грамматическом обозначении, которое должно быть чисто формальным, остается материальный компонент». Правда, тут же В. фон
Гумбольдт вынужден констатировать, что в данную схему с трудом укладывается китайский язык, составляющий, по его мнению, «самый необычный пример», другой сходный пример представлял и древнеегипетский язык. Оказывается, что
«два самых необычных народа были в состоянии достигнуть высокой ступени интеллектуального развития, обладая языками совершенно или большей частью лишенными грамматических форм». Однако В. фон Гумбольдт не склонен данные примеры считать опровержением своей точки зрения: «Там, где человеческий дух действует при сочетании благоприятных условий и счастливого напряжения своих сил, он в любом случае достигает цели, пусть даже пройдя к ней трудным и долгим путем. Трудности при этом не уменьшаются оттого, что духу приходится их преодолевать». Все-таки к языкам, «обладающим истинным строем грамматических форм», относятся, согласно В. фон Гумбольдту, санскрит, семитские языки и, наконец, классические языки Европы с греческим на вершине. Типологическими проблемами В. фон Гумбольдт занимался и в главном своем лингвистическом труде. Там на основе изучения индейских языков он выделил наряду с тремя типами братьев Шлегелей еще один языковой тип — инкорпорирующий. Стадиальная типологическая концепция после В. фон
Гумбольдта в течение нескольких десятилетий господствовала в европейской науке. Однако многие ее положения нельзя было тактически доказать. Это относилось не только к представлениям о том, чего «дух требует от языка», но и к тезису о достижении каждым языком «предела законченности организации» (аналогия с земным шаром, соответствовавшая представлениям времен В. фон Гумбольдта, также была отвергнута последующей наукой). Как дальше будет показано, стадиальная концепция потеряла влиятельность уже во второй половине XIX в. и ушла из языкознания, если не считать неудачной попытки ее возрождения Н. Я. Марром. И в то же время кое-что осталось. Сами понятия агглютинативных, флективных, изолирующих (аморфных) и инкорпорирующих языков, также как и сопряженные с ними понятия агглютинации, инкорпорации и др., несмотря ни на что всегда оставались в арсенале науки о языке. Братья Шлегели и Гумбольдт сумели открыть некоторые существенные черты языковых структур. Вопрос о закономерностях развития языкового строя, впервые поставленный В. фон Гумбольдтом, остается важным и серьезным и сейчас, хотя современная наука решает его не столь прямолинейно. И наконец, сама идея структурного сравнения языков вне зависимости от их родственных связей легла в основу одной из важнейших лингвистических дисциплин — лингвистической типологии.
Вернемся к докладу В. фон Гумбольдта «О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития». Третий и последний этап языковой истории начинается с момента, когдг язык достиг «предела законченности организации». Язык уже не развивается, но и не деградирует
(такого рода идеи появились позже). Однако в органическом строении языка и его структуре, «как живых создания? духа», может до бесконечности происходить более тонкое совершенствование языка». «Посредством созданных для выражения более тонки? ответвлений понятий, сложением, внутренней перестройкой структуры слов, их осмысленным соединением, прихотливым использованием первоначального значения слов, точно схваченным выделением отдельных форм, искоренением излишнего, сглаживанием редких звучаний язык, который в момент своего формирования беден, слаборазвит и не значителен, если судьба одарит его своей благосклонностью, обретет но вый мир понятий и доселе неизвестный ему блеск красноречия». Ш этом этапе истории находятся, в частности, современные языки Европы
Согласно В. фон Гумбольдту, язык неотделим от человеческой культуры и представляет собой важнейший ее компонент: «Язык тесно переплетен с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры».
По сравнению с другими видами культур язык наименее связан с сознанием:
«Язык возникает из таких глубин человеческой природы, что в нем никогда нельзя видеть намерение произведение, создание народов. Ему присуще очевидное для нас, хотя необъяснимое в своей сути самодеятельное начало, и в этом плане он вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманация духа, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба. Они пользуются им, сами не зная, как его построили».
Идея о полностью бессознательном развитии языка и невозможности вмешательства в него потом получила развитие у Ф. де Соссюра и других лингвистов.
Человек не может ни мыслить, ни развиваться без языка: «Создание языка обусловлено внутренней потребностью человечества. Язык -не просто внешнее средство общения людей, поддержания общественных связей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения, а этого человек только тогда сможет достичь, когда свое мышление поставит : связь с общественным мышлением». «Языкотворческая сила в человечестве» стремится к совершенству, этим и обусловливаются единые закономерности развития всех языков, даже тех, «которые не обнаруживают между собой никаких исторических связей». Отсюда необходим стадиальный подход и кажущееся В. фон Гумбольдту несомненный разграничение более и менее совершенных языков. При этом он указывает, что «язык и цивилизация вовсе не всегда находятся в одинаково» соотношении друг с другом»; в частности, «так называемые примитивные и некультурные языки могут иметь в своем устройстве выдающиеся достоинства, и действительно имеют их, и не будет ничего удивительного, если окажется, что они превосходят в этом отношении языки более культурных народов». Но чтобы понять, как дух народа реализуется в языке, надо правильно понять, что же такое язык. Как отмечает
В. фон Гумбольдт, «язык предстает перед нами в бесконечном множестве своих элементов — слов, правил, всевозможных аналогий и всякого рода исключений, и мы впадаем в немалое замешательство в связи с тем, что все это многообразие явлений, которое, как его ни классифицируй, все же предстает перед нами обескураживающим хаосом, мы должны возвести к единству человеческого духа». Нельзя ограничиться фиксацией этого хаоса, надо в каждом языке искать главное. А для этого надо «определить, что следует понимать под каждым языком».
И здесь В. фон Гумбольдт дает определение языка, ставшее, пожалуй самым знаменитым местом всего его труда: «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее.
Даже его фиксация посредством письмаЯзык, согласно В. фон Гумбольдту, состоит из материи (субстанции) и формы. «Действительная материя языка — это, с одной стороны, звук вообще, а с другой — совокупность чувственных впечатлений и непроизвольных движений духа, предшествующих образованию понятия, которое совершается с помощью языка». Говорить что-либо о языковой материи в отвлечении от формы невозможно: «в абсолютном смысле в языке не может быть никакой неоформленной материи»; в частности, звук «становится членораздельным благодаря приданию ему формы». Именно форма, а не играющая лишь вспомогательную роль материя составляет суть языка. Как пишет В. фон
Гумбольдт, «постоянное и единообразное в этой деятельности духа, возвышающей членораздельный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет форму языка».
Ученый выступал против представления о форме как о «плоде научной абстракции». Форма, как и материя, существует объективно; форма
«представляет собой сугубо индивидуальный порыв, посредством которого тот или иной народ воплощает в языке свои мысли и чувства». Нетрудно видеть, что формулировка Ф. де Соссюра «Язык — форма, а не субстанция» восходит к
В. фон Гумбольдту, хотя понимание формы у него во многом иное. Образование понятий в указанном выше смысле специфично для каждого народа, поэтому
«влияние национального своеобразия обнаруживается в языке... двояко: в способе образования отдельных понятий и в относительно неодинаковом богатстве языков понятиями определенного рода». Здесь опять-таки В. фон
Гумбольдт исходил из разных уровней развития языков, которые проявляются не только в звуковой форме, но и в образовании понятий; вновь самыми богатыми и в этом плане признаются санскрит и древнегреческий. Безусловно, многое у
В. фон Гумбольдта устарело. Особенно это относится к его исследованию конкретного языкового материала, часто не вполне достоверного. Лишь историческое значение имеют его идеи стадиальности и попытки выделять более или менее развитые языки. Однако можно лишь удивляться тому, сколько идей, которые рассматривала лингвистика на протяжении последующих более чем полутора столетий, в том или ином виде высказано у ученого первой половины
XIX в. Безусловно, многие проблемы, впервые поднятые В. фон Гумбольдтом, крайне актуальны, а к решению некоторых из них наука лишь начинает подступаться.

|МЛАДОГРАММАТИКИ И МЛАДОГРАММАТИЗМ |
| |
|Второй период в развитии сравнительно-исторического и педологического |
|языкознания связан с деятельностью Лейпцигской лингвистической школы. |
|Ее молодые представители открыто выступили против догм сравнительного |
|языкознания, защищаемых их учителем Шлейхе-ром. Ф. Царнке назвал |
|молодых языковедов Junggrammatiker — младограмматики. Это шутливое |
|название Бругман применил к обозначению научного направления (die |
|jungste Richtung), и «младограмматизм» стал лингвистическим термином, |
|обозначающим лингвистическую концепцию, сыгравшую значительную роль в |
|развитии языкознания. |
|Манифестом младограмматиков стало предисловие К. Бругмана и Г. Остхофа|
|к первому тому непериодического издания «Морфологические исследования»|
|(1878). Основные работы: «Введение в изучение -индоевропейских языков»|
|(1880) Б. Дельбрюка, «энциклопедия младо-грамматизма» — «Принципы |
|истории языка» (1880, рус. пер. 1960) Г. Пауля, «Основы сравнительной |
|грамматики индогерманских языков» (1886—1900) К- Бругмана и Б. |
|Дельбрюка, «Грамматика древнеболгар-ского (церковнославянского) языка»|
|(1909, рус. пер. 1915) А. Лескина. |
|Младограмматические идеи получили широкое распространение. Их можно |
|обнаружить во Франции — у М. Бреаля («Опыт семасиологии», 1897), в |
|Италии — у Г. Асколи, в Америке — у У. Уитнея, в Швейцарии _ у ф. де |
|Соссюра, в России — у Ф. Ф. Фортунатова и И. А. Бо-дуэна де Куртенэ. |
|Младограмматизм сказывается особенно явно в исторической фонетике и |
|грамматике конкретных языков, диалектологических исследованиях. |
|Младограмматизм представляет историко-сравнительное психологическое |
|языкознание. Историзм и психологизм — два основных принципа, которые |
|определяют младограмматическую систему взглядов на природу языка, |
|предмет языкознания и методику научного исследования. |
| |
|Говорящий человек и узус |
| |
|Существенным недостатком натуралистического и логического изучения |
|индоевропейских языков, по мнению младограмматиков, было то, что |
|слишком много изучали языки, но слишком мало — говорящего человека, а |
|именно он и является творцом языка. В основе методологических |
|принципов младограмматиков лежат, по определению Остхофа и Бругмана, |
|«две предельно ясные мысли: во-первых, язык не есть вещь, стоящая вне |
|людей и над ними и существующая для себя; он по-настоящему" существует|
|только в индивидууме, тем самым все изменения в жизни языка могут |
|исходить только от говорящих индивидов; во-вторых, психическая и |
|физическая деятельность человека при усвоении унаследованного от |
|предков языка и при воспроизведении и преобразовании воспринятых |
|сознанием звуковых образов остается в своем существе неизменной во все|
|времена» |
|1 О с т г о ф Г. и Б р у г м а н К. Предисловие в книге |
|«Морфологические исследования...». — Цит. по кн.: Звегинцев В. А. |
|История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. 1. М., |
|1960. |
| |
|В отличие от чистого естествознания, языкознание относится к области |
|культуроведческих наук, ибо участие психических факторов является |
|признаком культуры, так же как и общественный характер ее. «Лишь |
|общество, — напоминает Пауль, — создает культуру, лишь оно делает |
|человека историческим существом» 1. > Ы) и нет движения в обратном направлении. В|
|пределах определенного направления звукового изменения допустима |
|известная свобода, например, звук [а] может переходить как "в [е], так|
|и в [о]. |
|Эту теорию поддерживали младограмматики. Остхоф и Бругман писали, что |
|каждое звуковое изменение происходит механически, совершается по |
|законам, не знающим исключений. Кажущееся исключение — это |
|закономерность, которую еще надо открыть. Следовательно, нет |
|исключений из фонетических законов, а есть перекрещивание их, а также |
|влияние аналогии или влияния другого языка или диалекта. |
|Младограмматики не только установили и описали ряд звуковых законов |
|(ср., например, закон открытого слога, первую и вторую палатализации, |
|воздействие / на гласные и согласные в работе Лес-кина), но и создали |
|чрезвычайно стройную и удобную систему для нахождения звуковых |
|соответствий как между отдельными языками, так и в пределах каждого |
|изучаемого языка *. |
|Введение понятия звукового закона, изучение звуковых законов разных |
|индоевропейских; языков помогли определить третий признак звукового |
|закона — его социальную обусловленность. Выяснилось, что языковой |
|закон существенно отличается от законов как природы (физических, |
|.химических), так и статистических. «Звуковые законы, устанавливаемые |
|нами, — подчеркнул позднее Дельбрюк, — суть, как это оказалось, не что|
|иное, как единообразия, возникающие в известном языке и в известное |
|время и имеющие силу только для этого языка и времени». На этом |
|основании некоторые языковеды позднее предложили называть внутренние |
|законы развития языка тенденциями. |
|Ассоциация представлений и закон аналогии. Если звуковая материя |
|изменяется бессознательно, то семантика слов и форм затрагивает |
|психику человека и покоится на ассоциации представлений и апперцепции.|
|На этой основе младограмматики создали учение об аналогии и изменении |
|значений слов. |
|Закон аналогии исходит из признания активного характера |
|речевойдеятельности говорящего. Она есть не воспроизведение готовых |
|форм, не мнемоническая деятельность, основанная только на памяти, а |
|ассоциативная комбинаторная деятельность (напоминающая решение |
|пропорциональных уравнений), в результате которой новые формы |
|образуются по аналогии, по сходству с группами фактов, обычных в |
|языке. «...Мы, — писал Пауль, — не только обладаем способностью |
|производить с помощью пропорциональных групп множество форм и |
|синтаксических сочетаний, никогда не поступавших в нашу психику извне,|
|но и на самом деле производим эти формы и сочетания, производим на |
|каждом шагу и весьма уверенно, даже не замечая того, что при этом мы |
|покидаем твердую почву известных фактов». |
|В самом деле, зная три элемента отношения дом : домов — стол :?, мы |
|легко образуем форму столов. Эта новая форма употребляется без всяких |
|препятствий, если нет другой формы или она нам неизвестна. Поэтому в |
|детской речи аналогия действует наиболее последовательно; например, |
|две четырехлетние девочки говорят: |
|— А я твоего петушка спря-та-ю (очень протяжно). |
|— А я отыскаю. |
|— А ты не отыскаешь. |
|— Ну, тогда я сядаю и заплакаю 2. |
|1 См.: М е и е А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских |
|языков. М. —Л., 1938, с. 13. |
|2 Ч у к о в с к и и К. От двух до пяти. — Собр. соч. в 6-ти т., т. 1. |
|М., 1965, с. 381. |
| Узус (язык) содержит правила и образцы (парадигмы), причем конкретные|
|образцы обладают большим воздействием, чем абстрактные правила. Узус |
|образует систему пропорциональных групп. «Объединение в группу |
|протекает с тем большей легкостью и становится тем более устойчивым, |
|чем больше сходства в значении и в звуковой форме, с одной стороны, и |
|чем прочней запечатлелись элементы, способные образовать группу, — с |
|другой стороны, — считал Пауль. — Что касается последнего момента, то |
|для образования групп пропорций важна, во-первых, частота единичных |
|слов и, во-вторых, количество возможных аналогичных пропорций». |
|Пропорциональные группы бывают двух типов — вещественные и формальные.|
|Вещественные группы пропорций имеют частичное соответствие значения и |
|звучания, например различные падежи одного существительного. |
|Формальные группы пропорций основаны на функциональном сходстве, |
|например: сумма всех форм именительного падежа, всех форм первого лица|
|глагола и т. п. Действие аналогии распространяется на разные области |
|языка — на флексии, словообразовательные типы и даже чередование |
|звуков. |
|Учение об изменении значений слов. Хотя аналогия и выравнивает в |
|какой-то мере формы языка, она не может уничтожить изменчивости языка,|
|который связан с говорящими индивидами. Особенно изменчиво значение |
|слов. Младограмматики уделяли большое внимание изучению изменения |
|значений слов, разнообразию этих значений, различным соотношениям |
|значения слова с предметом и понятием. |
|Изменение значений происходит потому, что индивидуальное употребление |
|и значение слова в узусе не совпадают. Поэтому принципиально |
|различаются два типа значений — узуальное и окказиональное. |
|Их отличие выявляется по четырем линиям: а) узуальное значение |
|известно всем членам данной языковой общности, окказиональное значение|
|— это значение в акте речи; б) окказиональное значение богаче |
|узуального; в) окказионально слово называет нечто конкретное, предмет,|
|тогда как узуально оно обозначает нечто абстрактное, понятие; г) |
|узуально слово многозначно, окказионально — всегда однозначно. |
|В принципиальном отклонении окказионального значения от узуального — |
|основы изменений значений слов. По мнению Пауля, «регулярное |
|возобновление таких отклонений приводит к постепенному превращению |
|индивидуального и мгновенного в общее и узуальное». |
|Основными видами изменений значений слов являются: а) специализация |
|значения как в результате сужения объема и обогащения содержания (Glas|
|— стекло и стакан), появление имени собственного, так и в результате |
|обеднения содержания представления и расширег ния объема (sehr — |
|больно и очень), переход имени собственного в нарицательное; б) |
|метафорическое изменение — одно из важнейших: в выборе метафорических |
|выражений проявляются различия индивидуальных интересов, а из |
|совокупности метафор, ставших в языке узуальными, можно видеть, какие |
|интересы преобладали в обществе; в) перенос названия на основе |
|пространственных, временных или каузальных связей. Кроме того, |
|указываются такие виды из-1 менений значений, как гипербола и |
|литота, эвфемизмы. |
|Различна культурно-историческая обусловленность значения слова! и |
|понятия. Значения слов всегда приспосабливаются к данной сту-1 пени |
|.развития культуры. Однако изменение самих понятий и предметов в этих |
|случаях не ведет к изменению значения (словоакадемия сохраняет свое |
|значение, хотя само учреждение претерпело заметные изменения). |
|Индивидуальное восприятие предмета также не учиты-s вается при |
|определении значений слов и выражений: «...Слово ло-1 шадь, — пишет |
|Пауль, — имеет одинаковое для всех значение, по-| скольку все |
|соотносят это слово с одним и тем же предметом; все же| нельзя |
|отрицать, что всадник или кучер, или зоолог, каждый по-своему, свяжет |
|с этим словом более богатое смысловое содержание, нежели человек, не |
|имевший дела с лошадьми»-. Поэтому предметом языко- j знания,, если |
|воспользоваться терминологией Потебни, является ближайшее, а не |
|дальнейшее значение слова. |
|Таким образом, психологическое направление и особенно младо-грамматизм|
|ответили на многие вопросы, стоявшие перед языкознанием в середине XIX|
|в. Была уточнена методика сравнительно-исторического языкознания, |
|поставлены основные проблемы семасиологии и |
|функционально-семантической грамматики, проанализировано |
|взаимоотношение языка и речи, язык определен не только как |
|индивидуально-психологическое, но и как культурно-историческое |
|явление. |
|Труды языковедов этого времени подготовили развитие языкознания конца |
|XIX — начала XX в., передав ему, однако, не только достижения науки, |
|но и противоречия. Сюда относятся прежде всего эле-~ менты |
|субъективно-идеалистической основы лингвистических концепций, |
|преимущественное внимание к отдельным явлениям, рассматриваемым |
|атомарно, без должного их социально-нормативного истолкования, и |
|односторонность лингвистической методологии. |
| |
| |
|СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ И АВГУСТ ШЛЕЙХЕР |
| |
|Болгарский лингвист В. Георгиев делит историю сравнительно-исторического |
|языкознания на три периода: первый — 1816—1870 гг., второй — 1871—1916 |
|гг., третий — языкознание XX в. Б. Дельбрюк первый период, в свою |
|очередь, подразделяет на два: для первого периода характерна |
|«Сравнительная грамматика» Ф. Боппа, для вто-рого — «Компедий» А. |
|Шлейхера. Однако в другом месте Дельбрюк более правильно утверждает, что |
|«Компедий» Шлейхера завершает целый период в истории языкознания, в |
|противоположность работам Боппа, открывшим его. |
|Лингвистическая концепция А. Шлейхера |
|С именем А. Шлейхера (1821—1868)1 связано не только оформ ление |
|индоевропеистики в особую науку, но и применение естест веннонаучного |
|метода в исследованиях языка и основание натуралистического направления в|
|языкознании, которое называют также лингвистическим натурализмом. Его |
|основные работы: «Морфология церковнославянского языка» (1852), |
|«Руководство по изучению литовского языка» (1855—1857), «О морфологии |
|языка» (1859), посвященная морфологической классификации языков, |
|«Компедий сравнительной грамматики индоевропейских языков» (1861—1862), |
|«Теория Дарвина в применении к науке о языке» (1863, рус. пер. 1864) и |
|«Хрестоматия индоевропейских языков» (1868). |
|Как и Гумбольдт, Шлейхер считал, что изучение языковой формы и |
|типологическая и генеалогическая систематика языков составляют основное |
|содержание лингвистики («глоттики»), которая изучает происхождение и |
|дальнейшее развитие этих форм языка. |
|Морфологическая классификация языков. Учение о языковых типах Шлейхер |
|'называл морфологией, позаимствовав этот термин из естествознания, где он|
|обозначал науку о строении и формообразовании растений. Морфология языков|
|должна, по Шлейхе-ру, изучать морфологические типы языков, их |
|происхождение и взаимные отношения. |
|Морфологический тип (класс) языка определяется строением слова, которое |
|может выражать значение («корень») и отношение («суффикс»). Допускаются |
|три типа комбинаций значения |
|1 См.: Десницкая А. В. О лингвистической теории Августа Шлейхера — |
|«Вопросы языкознания», 1971, № 6; Ч и к о б а в а А. С. Проблема языка |
|как предмета языкознания. М., 1959, с. 32—60. |
|и отношения: изолирующие языки имеют только значения (корни); |
|агглютинирующие языки выражают значение и отношение (корни и приставки); |
|флектирующие языки образуют в слове единицу, выражающую значение и |
|отношение (см. рис. 2). Полисинтетические языки, выделенные Гумбольдтом, |
|Шлейхер рассматривал как вариант агглютинирующей формы языка. |
|[pic] |
|Рис. 2. Морфологическая классификация языков |
|Морфологические типы языка, по мысли Шлейхера, есть проявление трех |
|ступеней (стадий) развития: односложный класс представляет древнейшую |
|форму, начало развития; агглютинирующий — это средняя ступень развития; |
|флектирующие языки как последняя ступень заключают в себе в сжатом виде |
|элементы двух предшествующих ступеней развития. |
|Морфологическая классификация Шлейхера оказала большое влияние на |
|языкознание — в направлении разработки учения о типах языка (см. с. |
|279—280). Его попытки рассмотреть морфологические классы языка как |
|последовательные стадии его развития не получили признания как |
|искусственные и надуманные, противоречащие фактам истории. |
|Родословное древо. Рассматривая взаимоотношения индоевропейских языков |
|как результат исторического развития, Шлейхер создает теорию родословного|
|древа индоевропейских языков. |
|По теории Шлейхера, индоевропейский праязык (Ursprache) в доисторический |
|период распался на две группы праязыков (Grund-sprachen, |
|промежуточных праязыков, языков-основ) — северноевро-пейскую |
|(славяно-германскую) и южноевропейскую |
|(арио-греко-итало-кельтскую). В исторический период наибольшую |
|близость к индоевропейскому языку сохранил древнеиндийский язык, наиболее|
|удаленными оказались германский и балтославянские праязыки. |
|Теория родословного древа индоевропейских языков сохранилась в основном |
|до наших дней. Нет никаких убедительных данных, чтобы | опровергнуть |
|положение-о том, что в доисторический период рас- I хождения и контакты|
|родственных диалектов были большими, чем схождение гетерогенных языковых|
|групп. Конечно, многие частные положения теории в дальнейшем |
|были уточнены, однако вопрос ' о месте германских языков среди |
|индоевропейских и наличии балто-славянского языкового союза остается до |
|сих пор дискуссионным. Праязык и его реконструкция. Шлейхер считал |
|индоевропейский язык единой системой форм (он даже в шутку сочинил на |
|индоевропейском языке басню). Однако праязык был для него не исторической|
|реальностью, а представлением о звуковой системе и системе форм слова |
|— всего лишь моделью, которая необходима для динамического |
|рассмотрения разнообразного материала индоевропейских языков; |
|исторический принцип понимается подчеркнуто ретроспективно (ср. с. |
|52). |
|Поскольку современные индоевропейские языки возникли путем разветвления и|
|умножения, поскольку древнейший звуковой состав был простым, а структура |
|корня и слова — однотипной, постольку возможно его восстановление — на |
|основе наблюдений над всеми древнейшими индоевропейскими языками. |
|Задача компаративистики, по Шлейхеру, как раз и состоит в том чтобы |
|восстанавливать праформы на основе сохранившихся остатков |
|индоевропейского праязыка в древних индоевропейских языках. Форму, |
|которая в действительности не встречается, а только пред-• полагается, |
|Шлейхер обозначал звездочкой. Так, слово со значением отец |
|засвидетельствовано в таких формах: санскр. pita, греч. то^т,р, лат. |
|pater, готск. fadar, др.-исл. factir. Исходя из этого общей формой могла |
|бы быть форма *pate или * pater. Но Шлейхера такой эмпиризм не |
|удовлетворяет: он восстанавливает идеальную праформу. Поскольку в |
|индоевропейском языке предполагалось три гласных (a, i, и), а |
|именительный падеж имени имел показатель -s, постольку идеальная праформа|
|должна быть представлена как *patars, хотя это и противоречит реальным |
|фактам индоевропейских языков. |
|Поэтому значение работ Шлейхера не в конкретных реконструкциях, а в |
|создании методики реконструкций, требовавшей восстановления идеальной |
|праформы. Правильно, думается, подчеркнул Дельбрюк, |
|32 |
|что «построенный тип праязыка есть не что иное, как формула, служащая для|
|выражения изменяющихся мнений ученых о размерах и свойствах языкового |
|материала, которые вынесли для себя отдельные языки из своего общего |
|праязыка». Заметим, кстати, что четырех-элементный анализ Марра также был|
|построен на допущении общих формул артикуляционного строения слогов |
|первичных корней во всех языках мира и независимости звукового строя от |
|семантики. Особенность таких построений состоит в том, что приемы |
|моделирования разрабатываются не на основе реальных моделей языка, а на |
|искусственных, идеализированных формулах исследователя (см. с. 208). |
|Организм языка и естествознание. Термин «организм» в XIX в. употреблялся |
|очень широко — как обозначение целостности объекта исследования. В |
|языкознании этого времени органическая природа языка истолковывалась |
|различно; чаще всего как единство значения и отношения, выраженного в |
|форме языка, его категориях и единицах. |
|Шлейхер считал, что язык надо рассматривать как естественный природный |
|организм (Naturorganismus), который живет так же, как организмы природы. |
|Естественнонаучный принцип, на котором должна основываться лингвистика, |
|предполагает, по мнению Шлейхера, признание следующих постулатов: |
|1) язык как природный организм существует вне воли человека, его нельзя |
|изменить («Языки — это природные организмы, которые возникли без участия |
|человеческой воли, выросли и развились по определенным законам и в свою |
|очередь стареют и отмирают»); |
|2) «жизнь языка», как и жизнь природы, есть развитие, а не история; |
|поэтому рост был лишь в доисторический период, а подлинная жизнь языка |
|проявляется в диалектах, тогда как исторический период характеризуется |
|распадом форм, старением и отмиранием форм языка и самих языков (подобно |
|тому как выветриваются породы и разлагаются организмы в природе), а |
|литературно-письменные формы являются искусственными образованиями; |
|3) лингвистика должна быть основана на точном наблюдении организмов и |
|законов их бытия, на полном подчинении исследователя объекту |
|исследования. «У естествоиспытателей, — подчеркивал Шлейхер, — можно |
|научиться осознанию того, что для науки имеет значение только факт, |
|установленный при помощи надежного, строго объективного наблюдения, и |
|основанный на таком факте правильный вывод». |
|Оценивая значение трудов Шлейхера в развитии общего и |
|сравнительно-исторического языкознания, мы не должны забывать его заслуг |
|в истории лингвистики. Выдвинув требование учета звуковых закономерностей|
|языка, Шлейхер разработал методику реконструкций индоевропейского |
|праязыка, понимая его -как систему форм. С именем Шлейхера связывается |
|создание родословного древа индоевропейских языков и разработка |
|морфологической классификации языков. В то же время Шлейхер высказал ряд |
|положений и гипотез, ошибочных не только по объективной недостаточности |
|материала, но и вследствие непонимания им общественной природы языка и |
|историко-материа-листич'еских закономерностей его развития. |
|2 В. И. Кодухов |
|33 |
|Таким образом, в начальный период истории сравнительно-исторического |
|языкознания, с конца XVIII до середины XIX в., компаративистика |
|определила свой предмет и научно-исследовательский метод — |
|сравнительно-исторический (см. с. 254—256). Благодаря возникновению |
|сравнительно-исторического языкознания лингвистика получила, по выражению|
|Ф. Энгельса, исторический фундамент 1. |
|Основателями индоевропеистики по праву считаются Бопп и • |
|Шлейхер. Следует назвать также имя А. Потта, который своими '< |
|«Этимологическими исследованиями в области индогерманских языков...» |
|(1833—1836) заложил основы индоевропейской фонетики и I |
|этимологии, и А. Фика («Сравнительный словарь индогерманских |
|языков», 1868). Надо при этом иметь в виду, что сравнительно-исто- ; |
|рическое языкознание рассматривало не только сравнительную грам- ; матику|
|и этимологию индоевропейских языков, но и сравнительно- '•• исторические |
|грамматики и словари отдельных групп индоевропейской семьи языков. |
|Кроме классической возникает санскритская (древнеиндийская), |
|германская (в частности, скандинавистика), Иран- !| екая, славянская, |
|романская филология. й |
|Компаративистика второй половины XIX в. |
|Компаративистика второго периода (вторая половина XIX — начало XX в.) в |
|значительной степени обратила внимание на уточнение предмета |
|исследования, пересмотр высказанных гипотез, не опирающихся на |
|фактический материал, на расширение и углубление компаративистской |
|проблематики. |
|Крупнейшими представителями индоевропейского сравнительно-исторического |
|языкознания этого периода являются К. Бругман и Б. Дельбрюк («Основы |
|сравнительной грамматики индоевропейских{ языков», 1886—1900), А. Мейе |
|(«Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков», 1903; рус. |
|пер. 1911), Ф. Ф. Фортунатов и В. А. Богородицкий (см. с. 65—66, 60). |
|В этот период обнаружено много новых фактов и сделано большое количество |
|открытий. Предметом изучения становится индоевропейский синтаксис, |
|ставятся проблемы прародины, культуры и расселения индоевропейцев, |
|уточняется отношение между индоевропейскими языками на основе как теории |
|родословного древа, так и теории географического варьирования (Г. |
|Шухардт) и теории волн |
|(И. Шмидт). |
|Учение об индоевропейском вокализме пересматривается: древнейшими |
|признаются не краткие гласные, как думал Шлейхер, а «полные ступени» |
|(краткие гласные стали рассматриваться как ослабление! долгих в |
|безударном положении). Де Соссюр создает новую теорию' индоевропейского |
|корня («О первоначальной системе гласных в индо- |
|См.: Маркс К. иЭнгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 20, с. 333. |
|европейских языках», 1879). Наряду с признанием динамики реконструкции, |
|фонетические и морфологические законы начинают пониматься как формулы |
|регулярных соответствий между двумя последовательными формами или языками|
|(диалектами). Осознается своеобразие истории отдельных языков; Мейе |
|говорит о наличии собственной истории у каждого слова. |
|Продолжается более углубленное рассмотрение уже известных |
|близкородственных (особенно германских, романских, славянских, балтийских|
|и иранских) языков. Огромное значение для развития |
|сравнительно-исторического языкознания имело изучение истории отдельных |
|индоевропейских языков — греческого, латинского, немецкого, французского,|
|русского; в изучении истории русского языка ^большие заслуги у А. А. |
|Потебни, А. И. Соболевского и А. А. Шахматова. Сравнительно-историческая |
|методика применяется и в изучении других родственных языков, прежде всего|
|семито-хамитских, тюркских, финно-угорских. |
|Современное сравнительно-историческое языкознание |
|Современное сравнительно-историческое языкознание, с одной стороны, |
|наследует достижения и традиции компаративистики XIX в., а с другой |
|стороны, ставит новые задачи и проблемы, возникшие в связи с открытием |
|новых фактов и развитием лингвистической теории. |
|Значительное влияние на развитие индоевропейского языкознания оказала |
|расшифровка чешским ассирологом Б. Грозным клинописных табличек |
|XVIII—XIII вв. до н. э. с надписями на хеттском языке («Язык хеттов», |
|1916—1917) и составление американским лингвистом Э. Стертевантом |
|«Сравнительной грамматики хеттского языка» (1933—1951). Все это, а также |
|изучение тохарского языка и крито-ми-кенской письменности привело к |
|образованию хеттологии и пересмотру многих вопросов индоевропеистики. |
|Теория деления индоевропейских языков на две группы (centum и satam) и |
|признания древности греческого языка и санскрита была поколеблена. Стали |
|актуальными проблемы древнейшего состояния индоевропейских языков и |
|взаимоотношений групп индоевропейских языков, вопросы диалектного |
|членения и периодизации праязыка, методика ареальной лингвистики и |
|внутренней реконструкции. |
|Уточняются вопросы индоевропейской фонетики, морфологии и синтаксиса. |
|Выходят «Индогерманская грамматика» (1921—1937) Г- Хирта, |
|«Индоевропейская грамматика» (т. 3, 1969) под ред. Е. Ку-риловича, |
|издается «Сравнительный словарь индоевропейских языков» (1927—1932) А. |
|Вальде — Ю. Покорного. |
|Возникает и получает развитие ларингальная гипотеза, по которой |
|Древнейший индоевропейский вокализм сводится к одному гласному (типа е), |
|тогда как i и и рассматриваются как слоговые ступени сона-Ктов, которые |
|проявлялись после исчезновения ларингальных звуков, структу |
|индоевропейского корня предстает как состоящая из гласного между двумя |
|согласными, которым мог быть и ларингал (он обозначается знаком *з), |
|восстанавливаемый без ограничений. Старое учение об односложности |
|индоевропейских корней рухнуло. В отличие от предшествующего периода, |
|когда степень родства определялась в основном на основе фонетических и |
|морфологических признаков, в современной индоевропеистике подчеркивается |
|также значение лексики, не столько корнеслова самого по себе, сколько |
|целостных лек-сико-семантических групп, которые могут изучаться с помощью|
|мето--дики глоттохронологии (см. с. 260) и словообразовательного анализа.|
| |
|Крупнейшими представителями индоевропеистики третьего периода являются Г.|
|Хирт, Е. Курилович, Э. Бенвевист {«Первоначальное образование |
|индоевропейских имен», 1935; рус. пер. 1955), Ф. Шпехт («Происхождение |
|индоевропейского склонения», 1943), В. Пизани («Индоевропейское |
|языкознание», 1949), В. Георгиев («Исследования по |
|сравнительно-историческому языкознанию», 1958), В. Порциг («Членение |
|индоевропейской языковой области», 1954; рус. пер. 1964). |
|Получила развитие индоевропеистика и в нашей стране. Наряду с работами |
|представителей старшего поколения лингвистов (М. М. Гухман, А. В. |
|Десницкая, В. М. Жирмунский, С. Д. Кац-нельсон, М. И. Стеблин-Каменский, |
|И. М. Тройский) появляются труды молодых языковедов: Э. А. Макаева |
|(«Проблемы индоевропейской ареальной лингвистики», 1964, и «Структура |
|слова в индоевропейских и германских языках», 1970), Ю. В. Откупщикова |
|(«Из истории индоевропейского словообразования», 1967) и др. |
|Исследование связей больших семей языков, находящихся в дальних |
|отношениях и, возможно, родстве, оказывает влияние на развитие |
|сравнительно-исторического и типологического языкознания. Эти материалы и|
|идеи мы обнаруживаем в историко-типологической концепции Н. Я. Марра и |
|универсально-типологической концепции Дж. Гринберга. Если в период своего|
|возникновения сравнительное языкознание резко противопоставило |
|типологическое (морфологическое) и историческое языкознание, внутреннюю и|
|внешнюю лингвистику и не могло установить связей индоевропейской, семьи с|
|другими семьями, то сравнительно-историческое языкознание последних |
|десятилетий, периода создания геолингвистики как науки о'разнообразии |
|языков мира, их ареалах и типологическом сходстве, объединяет эти |
|противоположности, отрицая односторонность каждой из них и создавая тем |
|самым единство сравнительно-исторических, типологических и |
|социологических (этнолингвистических) исследований, единство, сохраняющее|
|в то же время специфику предмета и методики анализа. |
| |
| |
| |
| |

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7