Первые свидетельства истории о словаках относятся к IX—X вв. н. э. Повидимому словаки первоначально заняли в Ср. Европе территорию, освобожденную Карлом Великим от аваров. В настоящее время словаки занимают (этнографически) пространство между Татрой и Дунаем (от Яблункова до Новых Замков и от Братиславы до Шаришского потока). Будучи в своем экономическом развитии слабее окружающих их племен, словаки очень рано утеряли свою самостоятельность. Только один раз, в начале XIV в., они ее восстановили на короткое время, но и эта попытка была вскоре разгромлена венгерскими феодалами. Герой указанной эпохи (1301—1312) — Матвей Тренчанский (Matuš Čák Trenčiansky, 1260—1321) воспет был словацкой буржуазией и стал для нее одним из образов-символов борьбы за национальное возрождение словацкого народа.

От древнейшей эпохи до нас не дошло литературных памятников. Только от конца XIV в. сохранился памятник словацкого языка — сборник церковных песен Вацлава Бзенецкого со словацкими глоссами (1385). В неблагоприятных условиях подневольного существования словацкий язык и литература, естественно, не могли развиваться нормально, и потому далее мы видим снова длительный период культурного упадка. Некоторый просвет внесла эпоха гуситизма, когда словацкие церковные круги, подпадая под влияние гуситских проповедников, культивировали, хотя и в религиозной форме, песню с тематикой борьбы против феодального гнета. Однако это памятники собственно чешского языка и литературы, свидетельствующие о влиянии чешских руководящих верхов на развитие культурного процесса у словаков. Таковы напр. произведения Яна Сильвана (ум. 1572), Ю. Бановского (J. Bánovski, ум. 1561), Яна Таборского (ум. ок. 1576), Яна Пруно (Ján Pruno Fraštacký, ум. 1586) и др.

В связи с известным относительным усилением словацкой торговой, затем промышленной буржуазии последняя стремится отвоевать себе более самостоятельные позиции по отношению к чешской буржуазии. В XVII в. Даниил Горчичка (Daniel Sinapius Horčička, ум. 1709), евангелический проповедник и писатель, впервые поднимает голос в защиту самобытности словацкой культуры. В 1678 он издал свой труд «Neoforum latino-slovenicum», в котором имеется собрание (30 декурий) словацких народных пословиц. В предисловии Горчичка высказывает мысль, что словацкий язык — древний язык, родственный и равноправный другим славянским языкам. Протестантская часть словацкой буржуазии на протяжении всего XVII и XVIII в. держала контакт с близкими ей чешскими общественными кругами, с которыми ее связывала известная общность экономических интересов. Поэтому данный период характеризуется снова рядом писателей (из протестантских кругов), выступающих на чешском языке: Бель (M. Bél, 1684—1749), Крман (D. Krman, 1653—1740), Грушковиц (S. Hruškovič, ум. 1748), Долежал (P. Doležal, 1709—1778), Голко (M. Holko, 1719—1785).

Организация собственно словацкого литературного яз. и поэзии началась в иных словацких общественных слоях — в кругах католической словацкой буржуазии, экономически и идейно независимых от чешских влияний. Словацкий католический священник Бернолак (Antonin Bernolák, 1762—1813) в 1787 в Братиславе опубликовал «Dissertatio philologico-critica de literis Slavorum» и как приложение к ней «Linguae slavonicae per Regnum Hungariae usitatae orthographia». В своих трудах Бернолак предложил особую систему правописания, известную под именем «бернолаччины». Бернолак положил в основу словацкого литературного яз. зап.-словацкое наречие, на котором и стали издаваться книги в этот период. Впоследствии словацкие писатели отказались от «бернолаччины» в виду большой искусственности ее языковой основы и неудобства правописания, установленного Бернолаком. Однако им было положено начало самостоятельному развитияю словацкого литературного яз.

Период перед революцией 1848 характеризуется попытками организации культурнопросветительных и литературных обществ, ставивших целью развитие словацкого литературного яз. Но эти попытки были все же еще весьма слабыми. Из таких обществ следует упомянуть «Tovarišstvo literného umeňa slovenského», возникшее в 1793 в Тернаве, и «Spolek milovnikov reči a literatury slovenskej» — в 1834 в Пеште. В 1835—1840 был организован периодический орган «Zora», сыгравший значительную роль в словацком литературом процессе той эпохи. В Братиславе издавался альманах «Nitra» (1842—1853), с 1828 выходила «Literarna Jednota», закрытая в 1838 австрийским правительством. Развивалось изучение словацкого фольклора: Шафарик (P. J. Šafarik, 1795—1861) в 1823—1827 издал собрание словацких песен, дополненное и переизданное Колларом (Ján Kollar, 1793—1852) в 1834—1835. Шафарик и Коллар однако являлись идеологами единой чехословацкой литературы и рассматривали С. л. лишь как частное проявление «общеславянского культурного возрождения». Крупнейшим поэтом этого периода является Ян Голый (Ján Hollý, 1785—1849), воспитавшийся на классицизме, переводчик античных поэтов и между прочим вергилиевой «Энеиды». Отдавая дань европейскому классицизму, Я. Голый создал ряд героических поэм целиком в духе указанного стиля. Таковы: «Sviatopluk» (Святополк, 1833) и «Cyrillo-Methodiada» (Кирилло-Мефодиада, 1835) и др. Эти поэмы характеризуются фольклорной и исторической основой буржуазно-националистической идеологии в ее ранней форме.

Уже в 30-х гг. начало постепенно назревать движение венгерских масс против австрийского абсолютизма, завершившееся революционным восстанием в 1846—1848. Словацкая буржуазия, конкурируя с более сильной венгерской, стремится противодействовать этому движению, используя недовольство словацких масс националистической деятельностью венгерских шовинистических кругов. Не остановились идеологи словацкой буржуазии и перед прямым соглашением с австрийским самодержавием, активно помогая ему в подавлении венгерской революции. Эта реакционная деятельность словацкой буржуазии, спровоцировавшая словацких повстанцев и приведшая к прямой поддержке австрийской реакции, в литературе нашла свое выражение в творчестве целой группы поэтов и писателей. Отождествляя словацкую борьбу за культурную независимость с идеями реакционного панславизма, доходя до идеализации русского царизма, эти поэты и писатели тем самым извращали освободительную сущность борьбы словацких народных масс с феодальным гнетом. Янко Краль (Janko Kral, 1822—1876), один из крупнейших идеологов словацкого движения этого периода, нашел поддержку у известного душителя венгерской революции, хорватского бана Елачича и т. д. Вот почему, как известно, Маркс и Энгельс заклеймили позором реакционную деятельность буржуазии австрийских славян в эту эпоху. Крупнейшими культурными деятелями и писателями этой эпохи были: Само Халупка (Samo Chalupka, 1812—1883), Людевит Штур (Ludevit Štur, 1815— 1856), Ян Ботто (Ján Botto, 1829—1881), Андрей Сладкович (Andrej Sládkovič, 1820—1872). Само Халупка известен как автор лирических и эпических произведений. Многие песни его фольклоризовались благодаря близости их к народной речи, таковы напр. «Nad Tatru sa nebo kali», «Truby trubia», «Koniku môj vrany» и др. Эпические произведения имеют фольклорную и историческую тематику («Mor ho!», 1864; «Muráň», 1863; «Starý väzeň», 1858, и др.). Ян Ботто, замыкающий собой ряд последователей Халупки, известен гл. обр. своим основным произведением «Smrt Jánošika» (Смерть Яношика, 1862), где идеализируется легендарный герой словацких лесов, мститель панам за угнетенный народ. Крупнейшим поэтом этого периода является Андрей Сладкович, глава словацкой поэзии, часто называемый критикой словацким Пушкиным. У него мы находим ряд романтических поэм, как напр. «Sověty rodine Dušanovej», «Marina» (1846), «Detvan» (1853), поэма о Зринском и др.

В идеологическом отношении эти поэты возглавлялись Л. Штуром, основным идеологом охарактеризованного выше движения, почему и называются они часто по его имени «штуровцами». Л. Штур стал в 30-х гг. XIX в. во главе кафедры чехословацкой литературы в Братиславском лицее, явившемся на долгое время основной идейной цитаделью всего движения. Ему принадлежит заслуга узаконения в качестве основы словацкого литературного яз. центрального словацкого наречия. Штур написал ряд эпических и лирических произведений, из числа которых наиболее значительными были «Святобой» и «Матвей Тренчанский», представляющие собой опыт литературного обработки устного героического эпоса. И сам Штур и штуровцы опирались на немецкий романтизм, пытаясь использовать по его примеру данные фольклора в классовых интересах национальной буржуазии. В философском отношении штуровцы были правыми гегельяцами, которые усвоили только идеалистическую сторону системы Гегеля, игнорировав полностью гегелевскую диалектику. Узкая буржуазно-националистическая идеология движения, сохраненная на долгое время последующими поколениями словацкой буржуазии, сказалась между прочим и в том, что всегда совершенно игнорировалось и замалчивалось влияние венгерской литературы на молодую словацкую. Между тем те или иные влияния венгерских писателей и поэтов мы видим и в «Святополке» Голого и у позднейшего словацкого поэта Гвиездослава (P. O. Hviezdoslav, 1849—1921), переводчика Петёфи, крупного венгерского поэта, и у Паулини Тота (V. Paulíny Tóth, 1826—1877).

Националистическая идеология штуровцев, сохраняясь у целого ряда последующих поколений буржуазных словацких писателей с незначительными изменениями, приобретала в новых социально-политических условиях все большую реакционность. По мере того как развивалась и крепла словацкая буржуазия, ее идеологи все более замыкались в заколдованном кругу националистической идеологии в противовес растущим силам молодой революционной С. л. Во второй половине XIX в. во главе буржуазно-националистического течения стал Светозар Гурбан-Ваянский (Svetozár Hurban Vajanský, 1847—1916), выступивший как поэт, прозаик и журналист. Он заявил себя достаточно непримиримым борцом против угнетения словацкого народа венгерским правящим классом. Но у него же мы видим и характерные для всего движения черты реакционности, поскольку напр. он как истый панславист ожидал «спасения» для словацкого народа лишь от русского царизма. Гурбан-Ваянский, как и Штур, стоял во главе целой школы писателей и культурных деятелей. В литературном отношении наиболее интересной среди них фигурой явилась Елена Марати Солтанова (Elena Maróthy-Šoltészová, p. 1855), автор популярного в свое время романа «Мои дети» (Moje deti).

Дальнейшее развитие словацкого литературного процесса отражало в себе наступавшую диференциацию словацкого буржуазного общества. Так напр. на смену Ваянскому пришел Павел Оршаг Гвиездослав, в своей лирике отражавший интересы мелкой буржуазии. Гвиездослав — большой мастер формы, тонкий переводчик Шекспира на словацкий яз., был весьма крупным поэтом и считается одним из выдающихся классиков словацкой литературы.

Во второй половине XIX в. под влиянием указанных писателей словацкий литературный яз. приобретает наконец надлежащую художественную обработку. Так напр. словацкая поэзия до 1880 не знала влияния ни античной метрической просодии ни новейшей, основанной на ударении, и довольствовалась приемами простой рифмовки. В 1880 Ваянский под влиянием чешских поэтов ввел новое стихосложение. Его дело продолжил Гвиездослав, ученик в формальном отношении крупного чешского поэта Врхлицкого. Гвиездослав после длительной борьбы обработал словацкий яз. окончательно до степени полного соответствия задачам выражения сложнейших поэтических замыслов.

Борьба против пережитков феодализма, против удушения словацкой культуры, велась в конце XIX в. гл. обр. идеологами мелкой буржуазии, группировавшимися вокруг журн. «Голос». В политическом отношении движение это было связано с аналогичным чешским движением, возглавляемым Массариком. В литературном отношении это были представители словацкого реализма, развившегося в значительной степени под влиянием русского реализма, в частности Л. Н. Толстого. «Гласисты» выступили против штуровской концепции словацкого сепаратизма и за идею чехословацкого единства, отвергая вместе с тем и реакционную ориентацию на русский царизм. Для этого течения характерно своеобразное народничество, выразившееся в развитии культурно-просветительной пропаганды среди народа, в организации кооперативного движения, кредитных учреждений, библиотек и т. д. Крупнейшими представителями указанного течения являются: Мартин Кукучин (Martin. Kukučin, 1860). Его роман «Дом в стороне» дает первую попытку остановиться на проблеме классовых противоречий в буржуазном общество (Л. Новомосский), ему же принадлежит ряд реалистических рассказов из деревенской жизни; затем Иосиф Грегор-Тайовский (Josef Gregor Tajovský, 1874) и др.

Особая линия развития опроделилась у группы писателей, формально примыкавших в «гласистам», но отошедших от реализма в сторону символизма и декадентства. Таковы напр. поэт Ив. Краско (Ivan Krasko, 1876), Янка Есенский (Janko Jesenský, 1874—), известный переводами произведений русской литературы (Есенин, Блок и др.).

После переворота 1918 процесс заострения классовых противоречий углубился и привел к еще большей диференциации в области литературы. В этот период мм наблюдаем попытки консолидации сил чисто буржуазной литературы, обособление литературы мелкобуржуазной, переживающей общеевропейский процесс революционизирования перед лицом угрозы фашизма, и наконец организацию словацкой пролетарской литературы.

Наиболее консервативная часть буржуазии стоит на почве дальнейшего развития традиций Штура и Ваянского. Литературные идеологи ее группируются вокруг журн. «Словацкие погляды» (Slovenské pohladý, с 1881; ред. Крчмери). С другой стороны, идеологию тех же общественных слоев отражает и «Словацкая Матица», проводящая линию узконационалистической обработки словацкого литературного яз. и фактически часто смыкающаяся с фашистской идеологией. Наиболее видными представителями этого течения являются: Ст. Крчмери, Мартин Разус (Martin Rázus, р. 1888), Влад. Рой (Vladimír Roý, р. 1885). Однако и в этом лагере есть своя диференциация. Часть словацкой буржуазии, обойденная в своих интересах при образовании единой чехословацкой буржуазной республики, выдвинула в литературе выразителей своих умонастроений. Так, напр. даже консервативный писатель Разус проявил в своих стихах (1925) резкое недовольство чешским империализмом. Андрей Жарно явился наиболее ярким выразителем идей словацкого сепаратизма. Книга его стихов «Страж на Мораве» была поэтому запрещена цензурой и не вышла в свет. Реалистический метод, усвоенный рядом буржуазных писателей, силою вещей приводит их к критике существующего строя. Так напр. Мило Урбан (Milo Urban, 1904, см.) в своем романе «Живой бич» (Živý bič, 1927) дал яркую реалистическую картину агонии словацкой деревни во время империалистической войны, борьбы крестьянства против империалистической политики. Романом Урбана открывается новое направление в С. л., т. к. в нем впервые была достаточно углубленно разработана социальная тематика. Двухтомный его роман появился в 1927, в период определившегося уже влияния советской литературы, открывшей перед молодыми словацкими писателями новые перспективы. Из других реалистов заслуживает упоминания Гронский (J. C. Hronský, 1896—).

Во главе буржуазной словацкой поэзии стоят Лукач (E. B. Lukáč, 1900—) и Ян Смрек (Ján Smrek, 1898—); ведущим прозаиком буржуазной литературы является Тидо Гашпар. Характерным является то, что среди этих писателей культивируется формализм, особенно ярко отразившийся в поэзии Лукача и его последователей.

В противовес идеологически упадочной буржуазной литературе в послевоенные годы формируется здоровая и сильная своим духом борьбы молодая словацкая революционная литература. В центре ее в 20-х годах XX века стала группа молодых писателей «Дав» (Масса), возникшая в Праге в 1922 среди тех кругов словацкого студенчества, которых опыт империалистической войны и последующих социально-политических процессов привел к разочарованию. Несмотря на финансовые и цензурные затруднения, журнал «Дав» окреп и завоевал прочные позиции в кругах передовой словацкой интеллигенции. Из кругов, группировавшихся вокруг журн. «Дав», вышли и наиболее яркие представители словацкой революционной и пролетарской литературы.

Первый пролетарским поэтом явился Ян Роб Поничан (J. R. Poničan, 1902—), а сборник его стихотворений «Som myslim, cítim a vidím» (Я есмь, 1923) был первым опытом словацкой пролетарской поэзии. Его агитационная поэзия сыграла значительную роль в деле революционизирования словацких масс в эпоху ожесточенных классовых боев. В последнем своем романе «Машины двинулись» Поничан описывает современную рабочую среду. Несмотря на некоторый схематизм, роман «Машины двинулись» имеет большое значение в развитии словацкой пролетарской литературы.

Лацо Новомесский (Laco Novomeský, 1904—), второй виднейший представитель пролетарской С. л., явился продолжателем Поничана. Сборник его стихов «Nedela» (Неделя, 1928) обогатил словацкую поэзию, дав образцы прекрасно обработанного поэтического языка, ярко выражающего революционный дух его поэзии. Третьим видным поэтом, вышедшим из группы «Дав», является Даниэль Окали.

Крупнейший словацкий пролетарский прозаик — Петер Илемницкий (Peter Jilemnicky, р. 1901). Он дал ряд значительных и по своей тематике и по художественному оформлению романов. Таковы: «Невспаханное поле», «Кусок сахара», «Звонкий шаг». В первых двух романах яркими красками описана тяжелая жизнь батраков, фабричного пролетариата и безработной трудовой интеллигенции. Роман «Звонкий шаг» является романом из жизни чешских и словацких колонистов на Кавказе. Илемницкий в 1926 жил в СССР, учился в ГИЖе, а затем работал среди чешских и словацких колонистов. Результаты его наблюдений над процессами классовой борьбы в деревне в эпоху реконструкции и легли в основу указанного романа. Под влиянием группы «Дав» растут новые кадры словацких революционных писателей, углубляется диференциация в среде мелкобуржуазных писателей, многие из которых заметно революционизируются.

Среди молодых революционных писателей выделяется Краль, роман которого «Дети Ченковой» дает яркую и художественно выполненную картину безвыходности положения словацкой бедноты в условиях капиталистической системы. Вторым его произведением с социальной тематикой является роман «Путь закатный».

С группой «Дав» связаны и самые молодые словацкие литературные организации: «Год 1910» и группа вокруг журн. «Шип». Так. обр. процесс развития революционной С. л. и консолидации всех литературных сил, отходящих все далее и далее от буржуазной литературы, идет большими шагами, отражая процессы революционизирования широких масс словацких трудящихся. Не удивительно поэтому, что революционная С. л. оказывает влияние и на лучших представителей чешской литературы, той которая долгие столетия сама влияла на творческое развитие ряда словацких классических писателей.

Список литературы

Jakubec J. u. Novák A. Geschichte der tschechischen Literatur, 2 Aufl., Lpz., 1913; Rizner L. V., Bibliografia písomníctva slovenskeho do konca r. 1900, Praha, 1917, 2 изд., 4 vv., Turč. Sv. Martin, 1929—1932 (до буквы «R» включ.); Vlček J., Dějiny literatúry slovensky, 2 изд., Turč. Sv. Martin, 1923 (1 изд., перев. на русск. яз. и изд. в Киеве в 1889); Krčemery S., A survey of modern Slovak literature, «The Slavonic Review», v. 7, 1928/9, p. 160—170; Пыпин и Спасович, История славянской литературы, т. II; Новомесский Л., Словацкий социальный роман, «За рубежом», М., 1936, № 1 (109).

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://feb-web.ru/