Всеволод Александрович Рождественский родился 29 марта 1895 г. в г.
Царское Село (ныне Пушкин), в преподавательской семье, там же учился в гимназии, которую закончил уже в Петрограде, в 1914 г. Осенью того же года поступил студентом в Петроградский университет (филологический факультет).
В конце 1916 г. был призван к отбыванию военной службы в царской армии, в запасной электротехнический батальон «на правах вольноопределяющегося» и в январе 1917 г. после сдачи соответствующих экзаменов получил чин прапорщика инженерных войск.
После свержения самодержавия в феврале 1917 г. на должности заведующего учебными классами оставался в своей части, входящей в состав войск военно- революционного комитета.
После победы Октября вернулся в университет для продолжения курса. Весной
1918 г. вступил добровольцем в Красную Армию, принимал участие в защите
Петрограда от банд Юденича, продолжал службу в учебно-опытном минном дивизионе в звании комвзвода.
В 1924 г. демобилизовался и вновь вернулся в университет, который и закончил в 1926 г.
Так как его воинская часть все время входила в состав Ленинградского гарнизона, он имел возможность заниматься и основным делом своей жизни, т. е. литературой. Еще в 1918 г. Алексей Максимович Горький привлек его к работе в основанном им издательстве «Всемирная литература» в качестве поэта переводчика. В 1921 г. он выпустил первые свои стихотворные сборники «Лето» и «Золотое веретено». С этого времени началась его работа как профессионального литератора. В 1934 г. Рождественский был принят членом в
Союз писателей СССР.
За почти пятидесятилетний срок своего творческого пути Всеволод
Александрович выпустил около двух десятков стихотворных сборников, не считая своей постоянной работы в области перевода классиков западной прогрессивной литературы.
Рождественский принимал участие в общественной жизни Союза писателей, неоднократно избирался в члены правления его Ленинградского отделения, участвовал в выездных Всесоюзного правления. Ряд лет вел творческие семинары по работе с молодыми авторами. Состоял членом редколлегии журнала
«Звезда», а позже – членом редколлегии журнала «Нева».
В июне 1941 г. вступил в армию народного ополчения и в качестве военного корреспондента был назначен в газету «На защиту Ленинграда». В январе 1942 г. был переведен в 8- ю армию Волховского фронта. Всю войну провел на фронтах: Ленинградском, Волховском, Карельском и закончил ее демобилизацией в мае 1945 г. в звании военного корреспондента, капитана административной службы запаса.
В 1955 г. снят с военного учета по достижению предельного возраста.
Имел ряд правительственных наград за участие в Великой Отечественной войне
– орден Отечественной войны II степени ряд медалей.
По возвращении с фронтов продолжал свою литературную деятельность, которую считал основным делом своей жизни.

И я служу народу моему –

Быть может, той единственной строкою,

Которую твердит, готовясь к бою,

Артиллерист в грохочущем дыму:

«И я служу народу моему!»

Когда в ночи, взрывая дождь и тьму,

Взвивается сигнальная ракета,

Чтоб взять на цель последнюю тюрьму, -

Строкою, славящей победу света,

И я служу народу моему.

И в час, когда на солнечной поляне

Сойдемся мы при кликах ликований

Я, как заздравный кубок, подниму

Строфу мою: в годину испытаний

И я служу народу моему.

* * *

Он стоял над тем, что было садом

Седину склонив, не видя слез

Точно старый вяз, который рядом

С разоренною теплицей рос.

Солью борода его намокла,

И когда побрел он вдоль пруда,

Под ногой похрустывали стекла,

У колен шуршала лебеда.

В свисте ветра, в злом грачином гаме

Яростно сжимались кулаки…

А уже на запад за лесами

Двигались родимые полки.

* * *

Все выше солнце. Полдень серебрится.

Лес провалился по пояс в снега.

Кружок бойцов. Обветренные лица.

Суровых истребителей врага.

Остер их глаз, а губы плотно сжаты,

Шинель осыпал колкий снежный прах.

У каждого родные автоматы,

Без промаха разящие в боях.

Они в кругу уверенном, суровом

И закаленном дружеством войны

Летят душой за командирским словом,

Глядят в простор морозной целины.

Все крепче стужа, глубоки сугробы,

Но ширится и рвется на простор

Высокой мести и священной злобы

В снегах блокады поднятый костер.

* * *

Колеса вздыбленной трехтонки

Запутанные провода,

И тут же, в брошенной воронке,

Как небо синяя вода.

Здесь, в предосенней позолоте,

В лесу, просвеченном насквозь,

За шагом шаг ползти пехоте

В огонь и грохот довелось.

Но бой ушел. Далеко где-то

Рокочут дымные леса

И – ветра свежего примета-

Горит заката полоса.

* * *

Могила бойца

День угасал, неторопливый, серый,

Дорога шла неведомо куда, -

И вдруг, под елкой, столбик из фанеры-

Простая деревянная звезда.

А дальше лес и молчаливой речки

Охваченный кустами поворот.

Я наклонился к маленькой дощечке:

«Боец Петров» и - чуть пониже - год.

Сухой венок из побуревших елок,

Сплетенный чьей- то дружеской рукой,

Осыпал на песок ковер иголок,

Так медленно скользящих под ногой.

А тишь какая, точно не бывало

Ни взрывов орудийных, ни ракет…

Откуда он? Из Вологды, с Урала,

Рязанец, белорус? - Ответа нет.

Но в стертых буквах имени простого

Встает лицо, скуластое слегка,

И серый взгляд, светящийся сурово,

Как русская равнинная река.

Я вижу избы, взгорья ветровые,

И, уходя к неведомой судьбе,

Родная непреклонная Россия,

Я низко-низко кланяюсь тебе.