Нельзя не согласиться с Гончаровым. Да, фигура Чацкого определяет конфликт комедии, обе ее сюжетные линии. Пьеса писалась в те времена (1816-1824 гг.), когда молодые люди типа Чацкого несли в общество новые идеи, настроения. В монологах и репликах Чацкого, во всех его поступках выразилось то, что важнее всего было и для будущих декабристов: дух вольности, свободной жизни, ощущение, что “вольнее всяких дышит”. Свобода личности — вот мотив времени и комедии Грибоедова. И свобода от обветшалых представлений о любви, браке, чести, службе, смысле жизни. Чацкий и его единомышленники стремятся к “искусствам творческим, высоким и прекрасным”, мечтают “в науки вперить ум, алчущий познаний”, жаждут “возвышенной любви, перед которой мир целый… — прах и суета”. Всех людей они хотели бы видеть свободными и равными.

Стремление Чацкого — служить отечеству, “делу, а не людям”. Он ненавидит все прошлое, в том числе рабское преклонение перед всем иностранным, угодничество, низкопоклонство.

И что же видит он вокруг? Массу людей, которые ищут лишь чинов, крестов, “денег, чтоб пожить”, не любви, а выгодной женитьбы. Их идеал — “умеренность и аккуратность”, их мечта — “забрать все книги бы да сжечь”.

Итак, в центре комедии — конфликт между “одним здравомыслящим человеком” (оценка Грибоедова) и консервативным большинством.

Как и всегда в драматическом произведении, суть характера главного героя раскрывается прежде всего в сюжете. Грибоедов, верный жизненной правде, показал тяжкую участь молодого прогрессивного человека в этом обществе. Окружение мстит Чацкому за правду, которая глаза колет, за попытку нарушить привычный уклад жизни. Любимая девушка, отворачиваясь от него, ранит героя больше всего, распуская сплетню о его сумасшествии. Вот парадокс: единственный здравомыслящий человек объявлен безумцем!

“Так! Отрезвился я сполна!”— восклицает Чацкий в конце пьесы. Что же это — поражение или прозрение? Да, конец у этой комедии далеко не веселый, но прав Гончаров, сказавший о финале так: “Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей”. Гончаров считает, что роль всех Чацких — “страдательная”, но в то же время всегда победительная. Но они не знают о своей победе, они сеют только, а пожинают другие.

Удивительно, что и сейчас невозможно читать без волнения о страданиях Александра Андреевича. Но такова уж сила подлинного искусства. Конечно, Грибоедову, может быть, впервые в русской литературе удалось создать действительно реалистический образ положительного героя. Чацкий близок к нам потому, что он написан не как безупречный, “железный” борец за истину и благо, долг и честь — таких героев мы встречаем в произведениях классицистов. Нет, он человек, и ничто человеческое ему не чуждо. “Ум с сердцем не в ладу”,— говорит герой сам о себе. Пылкость его натуры, которая часто мешает сохранить душевное равновесие и хладнокровие, способность влюбляться безоглядно, это не дает ему видеть недостатки возлюбленной, поверить в ее любовь к другому — это такие естественные черты! “Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад”,— писал Пушкин в стихотворении “Признание”. Да, и Чацкий мог бы сказать о себе то же. А юмор Чацкого, его остроты — как они привлекательны. Все это и придает такую жизненность, теплоту этому образу, заставляет нас сопереживать герою.

И еще… Написав о своем современнике, отразив в комедии, как мы уже показали, проблемы своего времени, Грибоедов создал в то же время образ непреходящего значения. “Чацкий — декабрист”,— писал Герцен. И он, конечно, прав. Но еще более важную мысль высказывает Гончаров: “Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим. Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого”. В этом секрет вечной актуальности пьесы и жизненности ее героев. Да, идея “свободной жизни” поистине обладает непреходящей ценностью.