Любование озорством, удалью, мастеровитостью украинских казаков в повести «Ночь перед Рождеством»
Любование озорством, удалью, мастеровитостью украинских казаков в повести «Ночь перед Рождеством»
Любование озорством,
удалью, мастеровитостью украинских казаков в повести «Ночь перед Рождеством»
М. Б. Храпченко пишет: «По своему светлому настроению рядом с
«Майской ночью» и «Сорочинской ярмаркой» стоит «Ночь перед Рождеством».
Основной фон, на котором развертывается действие повести, - народный праздник с
его красочными обрядами, его задорным весельем. «Трудно рассказать, как хорошо
потолкаться, в такую ночь, между кучею хохочущих и поющих девушек и между
парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело
смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на
шалости сам лукавый подталкивает сзади»20.
И хотя комические происшествия и приключения героев в «Ночи»
занимают немалое место, Гоголь здесь более тесно сливает юмор с изображением
человеческих характеров.
Ярко очерченной индивидуальностью обладает Вакула. Робкий и
застенчивый с невестой, Вакула становится расторопным и смелым, когда решает
преодолеть препятствия, стоящие на его пути. Перед силачом отступает сам черт,
которого Вакула ловко надувает. Хитрую «дипломатичность» проявляет Вакула в
Петербурге при встрече с запорожцами, а потом и на приеме у царицы. Вакула
щедро одарен природой; мастер на все руки, он обладает и талантом художника. Мы
видим Вакулу глазами господ, глазами дворца: нелепого, хотя и красивого парня с
дикими словами, забавного медведя, а с другой стороны- глазами народа:
простого, смекалистого, умного человека, который «в своем запорожском платье
мог почесться красавцем, не смотря на смуглое лицо». Вакула выходец из той
среды, которую трудно себе подчинить полностью, которую нельзя лишить
самобытности и народности. Вспомним беседу запорожцев во дворце с Екатериной.
Екатерина спрашивает, хорошо ли содержат ее гостей, на что они отвечают: «Та
спасиби, мамо! Провиянт дают хороший (хотя бараны здешние совсем не то, что у
нас на Запорожье) почему же не жить как- нибудь? ...» Потемкин поморщился, видя
что запорожцы говорят совершенно не то, чему он их учил ...».
Ах, как лукавы речи казаков, как вольны они, и подспудный
смысл слов их, заставляет читателей восхищаться умом простого народа,
склонившегося, но спрятавшего в усах усмешку, перед власть имущими.
Не преминули казаки похвалить свое Запорожье, с вольностью
которого решило покончить царское правительство! И как лукава их фраза, к
которой не придерешься, хотя она и носит насмешливо- дерзкий характер: «почему
же не жить как- нибудь? ...»
Лукавство сказывается и в том, что - как замечает про себя
кузнец Вакула- беседовавшие с ним на отличном русском языке запорожцы
изъясняются с царицей, «как будто нарочно, самым грубым, обыкновенно называемым
мужицким наречием. «Хитрый народ!» - подумал он сам себе: «верно не даром он
это делает»21. Конечно, запорожцы делают это не даром. С одной
стороны, они показывали этим царице и Потемкину свою решимость не подчиняться
утеснениям. А с другой стороны, они сохранили за собою «маневренную»
возможность сделать вид, что не понимают тех или других панских вопросов.
Поющая и пляшущая молодежь противопоставлена Гоголем миру
повседневной, будничной неправды, воплощением которой, являются глупые и невежественные голова и
лицемерная Солоха. Стихия праздника образует в повестях как бы «мир наизнанку»,
контрастирующий в его сознании с той деловой суетой, прозой и казенщиной,
которые болезненно поразили Гоголя при его первом знакомстве с Петербургом
Николая 1»21.
При подготовке этой работы были использованы материалы с сайта
http://www.studentu.ru