Хотя его выступления в печати были довольно редкими, а творческое наследие оказалось сравнительно невелико по объему, Киреевский сумел ярко заявить о себе и как литературный критик - глубокий интерпретатор творчества Пушкина, Языкова, Баратынского, и как талантливый журналист, и как даровитый публицист и философ, крупнейший теоретик славянофильства 1840-1850-x годов.

Киреевский происходил из семьи, широко известной своими культурными традициями: его мать, А.П. Елагина, - хозяйка одного из известнейших литературных салонов Москвы, родственница и друг В.А. Жуковского; младший брат, П.В. Киреевский, - археограф и историк, крупный фольклорист; отчим, А.А. Елагин, - пропагандист философии И. Канта и Ф.В. Шеллинга, переводчик сочинений последнего.

Будущий писатель получил домашнее образование, имевшее весьма основательный характер и включавшее, в частности, лекции лучших профессоров Московского университета. В 1824 г. он поступает в Московский главный архив Иностранной коллегии, где его сослуживцами оказываются известные впоследствии деятели русской культуры - Д.В. Веневитинов, А.И. Кошелев, Н.А. Мельгунов, В.П. Титов, С.П. Шевырев и др. В этом кругу формируются дружеские и литературные связи Киреевского.

В 1830 г. Киреевский совершает путешествие в Германию, где в течение девяти месяцев, в университетах Берлина и Мюнхена, слушает лекции Г. Ф. В. Гегеля, Ф. В. Шеллинга, географа К. Риттера, философа и теолога Ф. Шлейермахера, естествоиспытателя Л. Окена и других европейских знаменитых ученых.

С 1832 г. писатель с энтузиазмом приступает к изданию собственного журнала "Европеец". Киреевскому удается сплотить вокруг журнала лучшие литературные силы, однако после выхода второго номера "Европеец" был запрещен. Поводом послужили статьи издателя "Девятнадцатый век" и "Горе от ума" на московской сцене", расцененные Николаем 1 как крайне неблагонамеренные.

Лишь спустя тринадцать лет, в течение которых взгляды его претерпели существенную эволюцию в направлении формирующегося славянофильства, Киреевский делает новую попытку вернуться в журналистику. В конце 1844- начале 1845 г. он с успехом редактирует журнал "Москвитянин". Однако вскоре Киреевский вынужден оставить журнал. В 1852 г. в "Московском сборнике", предпринятом кружком славянофилов, писатель выступает со статьей "О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России", но и это издание прекращается правительством, причем статья Киреевского признается особенно вредной. Последняя большая работа писателя - "О возможности и необходимости новых начал для философии" - увидела свет уже после смерти автора.

Собственно художественные произведения Киреевского немногочисленны: несколько стихотворений, прозаический фрагмент "Царицынская ночь" (1827), отрывки из незавершенного романа "Две жизни" (ок. 1831) и утопической повести "Остров" (1838), и "волшебная сказка" "Опал".

Литературные истоки "волшебной сказки" Киреевского разнообразны. Прежде всего, она связана с впечатлениями автора от героико-фантастических рыцарских поэм "Влюбленный Роланд" Маттео Боярдо (1441- ок. 1494) и, в особенности, "Неистовый Роланд" Лудовико Ариосто (1474-1533). "Неистового Роланда" Киреевский читал в подлиннике незадолго до создания "Опала", с восхищением отзываясь о "грациозном воображении" итальянского поэта. Демонстрируя соотнесенность своей повести-сказки с творением Ариосто, писатель упоминает его уже в начале произведения, дает героям "Опала" имена, созвучные именам персонажей "Роланда" (ср.: Оригелл - и Argalia, сын правителя Катая (Cataio); Нурредин - и "король Дамаска и всей Сирии" Norandino). Текст "Опала" позволяет высказать предположение о знакомстве Киреевского с сочинениями европейских мистиков и, в частности, с "Божественной и истинной метафизикой..." Д. Пордеча (1786). В современной же русской прозе ближе всего к автору "волшебной сказки", безусловно, стоит В. Ф. Одоевский с его поисками, ведущими от аллегорий 1820-х годов ("Мир звуков" и др.) к задуманной еще в начале 1830-х годов "Сильфиде".

Одна из ключевых тем "Опала" - тема музыки. В ее трактовке нашла отражение романтическая концепция этого искусства, развитая, в первую очередь, в немецкой эстетике (Ф.В. Шеллинг, В.Г. Ваккенродер, А. Шопенгауэр) и литературе (Э.Т.А. Гофман).

Повесть-сказка Киреевского была помещена в третьем номере журнала "Европеец" за 1832 год, без подписи. Однако к тому времени, как была отпечатана первая половина этой книжки журнала, издание оказалось запрещено, и "Опал", таким образом, не дошел до читателя. Позднее была создана новая редакция произведения, которая была помещена в альманахе М.А. Максимовича "Денница на 1834 год", за подписью И.К.

Появление произведения вызвало критический отклик журнала "Московский телеграф", отмечавшего чрезмерную, на его взгляд, усложненность произведения: "(...) кажется, автор уже чересчур перехитрил. Волшебству, конечно, закон не писан, но есть закон изящного, который не велит из вымысла делать таких потемок, где заблуждается воображение читателя, вместе с автором" (1834. Ч. 55. С. 182). Напротив, рецензент "Молвы" (Н.И. Надеждин) встретил "Опал" сочувственно, увидев его "главное достоинство" "в высоком уроке, попадающем прямо в сердце сквозь хрустальную призму восточного иносказания" (1834. Ч. 7. N 1. С. 13). Близкой по характеру была и оценка "Литературных прибавлений к Русскому инвалиду", выделивших в числе лучших произведений "Денницы" "волшебную сказку И.К., исполненную блистательного воображения, чувства поэзии и остроумной аллегории" (1834. N 28).

Киреевский оказал влияние на развитие русской идеалистической философии конца 19-начала 20 вв.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://russia.rin.ru/