Родился в Москве в ночь со 2 на 3 октября 1814 г. Русская ветвь рода
Лермонтовых ведет свое начало от Георга Лермонта, выходца из Шотландии,
взятого в плен при осаде крепости Белой и в 1613 г. уже числившегося на
"Государевой службе", владевшего поместьями в Галичском уезде (ныне
Костромской губернии). В конце XVII века внуки его подают в Разрядный
Приказ "Поколенную роспись", в которой они называют своим предком того
шотландского вельможу Лермонта, который, принадлежа к "породным людям
Английской земли", принимал деятельное участие в борьбе Малькольма, сына
короля Дункана, с Макбетом. Фамилию Lermont носит также легендарный
шотландский поэт-пророк XIII века; ему посвящена баллада Вальтера Скотта:
"Thomas the Rymer", рассказывающая о том, как Томас был похищен в царство
фей и там получил вещий свой дар. Юная фантазия Лермонтова колеблется между
этим чарующим преданием о родоначальнике-шотландце и другой, также
пленительной для него мечтой - о родстве с испанским герцогом Лерма. Он
называет Шотландию "своей", считает себя "последним потомком отважных
бойцов", но в то же время охотно подписывается в письмах М. Lerma,
увлекается сюжетами из испанской жизни и истории (первые очерки "Демона",
драма "Испанцы") и даже рисует портрет своего воображаемого испанского
предка.
В поколениях, ближайших ко времени поэта, род Лермонтовых считался уже
захудалым; отец его, Юрий Петрович, был пехотный капитан в отставке. По
словам близко знавших его людей, это был замечательный красавец, с доброй и
отзывчивой душой, но крайне легкомысленный и несдержанный. Поместье его -
Кропотовка, Ефремовского уезда Тульской губернии - находилось по соседству
с имением Васильевским, принадлежавшим Елизавете Алексеевне Арсеньевой,
урожденной Столыпиной. Красота и столичный лоск Юрия Петровича пленили
единственную дочь Арсеньевой, нервную и романтически-настроенную Марию
Михайловну. Несмотря на протесты своей гордой матери, она вскоре стала
женой небогатого "армейского офицера". Семейное их счастье продолжалось, по-
видимому, очень недолго. Постоянно болея, мать Лермонтова умерла весною
1817 г., оставив в воспоминаниях сына много смутных, но дорогих ему
образов. "В слезах угасла моя мать ",- говорил Лермонтов и помнил, как она
певала над ним колыбельные песни.
Бабушка Лермонтова, Арсеньева, перенесла на внука всю свою любовь к
умершей дочери и страстно к нему привязалась, но тем хуже стала относиться
к зятю; распри между ними приняли такой обостренный характер, что уже на 9-
й день после смерти жены Юрий Петрович вынужден был покинуть сына и уехать
в свое поместье. Он лишь изредка появлялся в доме Арсеньевой, каждый раз
пугая ее своим намерением забрать сына к себе. До самой смерти его длилась
эта взаимная вражда, и ребенку она причинила очень много страданий.
Лермонтов сознавал всю неестественность своего положения, и все время
мучился в колебаниях между отцом и бабушкой. В драме "Menschen und
Leidenschaften" отразилось болезненное переживание им этого раздора между
близкими ему людьми.
Арсеньева переехала вместе с внуком в имение "Тарханы", Пензенской
губернии, где и протекало все детство поэта. Окруженный любовью и заботами,
он уже в ранние годы не знает радости и погружается в собственный мир мечты
и грусти. Здесь сказывалось, быть может, и влияние перенесенной им тяжелой
болезни, которая надолго приковала его к постели и приучила к одиночеству;
сам Лермонтов сильно подчеркивает ее значение в юношеской неоконченной
"Повести", где рисует свое детство в лице Саши Арбенина: "Он выучился
думать... Лишенный возможности развлекаться обыкновенными забавами детей,
Саша начал искать их в самом себе. Воображение стало для него новой
игрушкой... В продолжение мучительных бессонниц, задыхаясь между горячих
подушек, он уже привыкал побеждать страдания тела, увлекаясь грезами
души... Вероятно, это раннее умственное развитие немало помешало его
выздоровлению". Уже теперь намечается в Лермонтове распад между миром
затаенных грез и миром повседневной жизни. Он чувствует себя отчужденным
среди людей и в то же время жаждет "родной души", такой же одинокой. Когда
мальчику было 10 лет, его повезли на Кавказ, на воды; здесь он встретил
девочку лет 9-ти и в первый раз узнал чувство любви, оставившее память на
всю его жизнь и неразрывно слившееся с первыми подавляющими впечатлениями
Кавказа, который он читает своей поэтической родиной ("Горы Кавказа для
меня священны; вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю о вас, да
о небе").
Первыми учителями Лермонтова были какой-то беглый грек, больше
занимавшийся скорняжным промыслом, чем уроками, домашний доктор Ансельм
Левис и пленный офицер Наполеоновской гвардии, француз Капэ. Из них
наиболее заметное влияние оказал на него последний, сумевший внушить ему
глубокий интерес и уважение к "герою дивному" и "мужу рока". По смерти Капэ
был взят к дом французский эмигрант Шандро, выведенный потом Лермонтовым в
"Сашке" под именем маркиза de Tess, "педанта полузабавного", "покорного
раба губернских дам и муз", "парижского Адониса". Шандро скоро сменил
англичанин Виндсон, знакомивший Лермонтова с английской литературой, в
частности с Байроном, который сыграл в его творчестве такую большую роль.
В 1828 г. Лермонтов в Московский университетский Благородный пансион и
пробыл в нем около двух лет. Здесь процветал вкус к литературе; как и
раньше, учениками составлялись рукописные журналы; в одном из них -
"Утренней Заре" - Лермонтов был главным сотрудником и поместил свою первую
поэму - "Индианка". Из русских писателей на него влияет сильнее всего
Пушкин, пред которым он преклонялся всю свою жизнь, а из иностранных -
Шиллером, особенно своими первыми трагедиями. У них обоих поэт находит
образы, нужные ему для выражения своего собственного, по-прежнему, тяжелого
состояния. Его гнетет печальное одиночество; он готов окончательно порвать
с внешней жизнью, создать "в уме своем мир иной, и образов иных
существование". Грезы его "удручены ношею обманов"; он живет, "не веря
ничему и ничего не признавая". В этих излияниях, конечно, не мало
преувеличений, но в их основе, несомненно, лежит духовный разлад с
окружающей жизнью. К 1829 г. относятся первый очерк "Демона" и
стихотворение "Монолог"; в обоих вылилось очень ярко это тяжелое
настроение. В первом поэт отказывается от "нежных и веселых песней",
сравнивает свою жизнь со "скучным осенним днем", рисует измученную душу
демона, живущего без веры, без упований, ко всему на свете относящегося с
равнодушием и презрением. В "Монологе" мрачными красками изображаются
захудалые "дети севера", их душевная тоска, пасмурная жизнь без любви и
дружбы сладкой.
Весною 1810 г. Благородный пансион преобразовывается в гимназию, и
Лермонтов оставляет его. Лето он проводит в Середникове, подмосковном
имении брата бабушки, Столыпина. Недалеко от Середникова жили его
московские знакомые барышни, А. Верещагина и ее подруга Е. Сушкова,
"черноокая" красавица, в которую Лермонтов возмечтал себя серьезно
влюбленным. В записках Сушковой Лермонтов рисуется невзрачным, неуклюжим,
косолапым мальчиком, с красными, но умными выразительными глазами, со
вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбой. Кокетничая с Лермонтовым,
Сушкова в то же время беспощадно над ним издевалась. В ответ на его чувства
ему предлагали "волан или веревочку, угощали булочками с начинкой из
опилок". Когда они встретились вновь при совершенно иной обстановке,
Лермонтов отомстил Сушковой очень зло и жестоко.
В это же лето возникает серьезный интерес Лермонтова к личности и
поэзии "огромного" Байрона, которого поэт всю жизнь свою "достигнуть бы
хотел". Ему отрадно думать, что у них "одна душа, одни и те же муки"; ему
страстно хочется, чтобы и "одинаков был удел". С самого начала здесь скорее
ощущение родственности двух мятежных душ, чем то, что разумеют обыкновенно
под влиянием. Об этом говорят те многочисленные параллели и аналогии, общие
мотивы, образы и драматические положения, которые можно найти у Лермонтова
и в самый зрелый период, когда о подражании не может быть и речи.
Осенью 1830 г. Лермонтов поступает в Московский университет на
"нравственно-политическое отделение". Университетское преподавание того
времени мало способствовало умственному развитию молодежи. "Ученость,
деятельность и ум, по выражению Пушкина, чужды были тогда Московскому
университету". Профессора читали лекции по чужим руководствам, находя, что
"умнее не сделаешься, хотя и напишешь свое собственное". Начиналась
серьезная умственная жизнь в студенческих кружках, но Лермонтов со
студентами не сходится; он больше тяготеет к светскому обществу. Впрочем,
кое-что из надежд и идеалов лучшей тогдашней молодежи находит, однако,
отражение и у него в драме "Странный человек" (1831), главный герой
которой, Владимир, - воплощение самого поэта. Он тоже переживает семейную
драму, тоже раздираем внутренними противоречиями; он знает эгоизм и
ничтожество людей и все-таки стремится к ним; когда "он один, то ему
кажется, что никто его не любит, никто не заботится о нем - и это так
тяжело!" Это - душевное состояние самого Лермонтова. И тем ценнее та сцена,
когда мужик рассказывает Владимиру о жестокостях помещицы и о других
крестьянских печалях, и он приходит в ярость, и у него вырывается крик: "О,
мое отечество! мое отечество!" Все же это только случайный мотив, стороной
задевающий душу поэта; главными, основными остаются по-прежнему разлад
между мечтой и действительностью, трагическое столкновение противоположных
начал, чистого и порочного, глубокая ненависть к людям, к тому самому
"свету", в котором он так охотно бывал.
В Московском университете Лермонтов пробыл менее двух лет. Профессора,
помня его дерзкие выходки, срезали его на публичных экзаменах. Он не
захотел остаться на второй год на том же курсе и переехал в Петербург,
вместе с бабушкой. Незадолго до этого умер его отец; впоследствии, в часы
горестных воспоминаний, поэт оплакал его в стихотворении: "Ужасная судьба
отца и сына". В Петербургский университет Лермонтов не попал: ему не зачли
двухлетнего пребывания в Москве и предложили держать вступительный экзамен
на первый курс.
По совету своего друга Столыпина он решил поступить в школу
гвардейских юнкеров и подпрапорщиков, куда и был зачислен приказом от 10
ноября 1832 г., "сначала унтер-офицером, потом юнкером". Почти в одно время
с ним поступил в школу и его будущий убийца, Н.С. Мартынов, в
биографических записках которого поэт-юнкер рисуется как юноша, "настолько
превосходивший своим умственным развитием всех других товарищей, что и
параллели между ними провести невозможно. Он поступил в школу, по словам
Мартынова, уже человеком, много читал, много передумал; другие еще
вглядывались в жизнь, он уже изучил ее со всех сторон. Годами он был не
старше других, но опытом и воззрением на людей далеко оставлял их за
собою".
Лермонтов пробыл в школе "два страшных года", как он сам выражается.
Земная стихия его натуры одержала на время полную победу над другой, лучшей
частью его души, и он с головой окунулся в царивший в школе "разгул". Об
этом времени его родственник Шан-Гирей пишет следующее: "Способности свои к
рисованию и поэтический талант Лермонтов обратил на карикатуры, эпиграммы и
разные неудобные в печати произведения, вроде "Уланши", "Петергофского
праздника", помещавшиеся в издаваемом в школе рукописном иллюстрированном
журнале, а некоторые из них ходили по рукам и отдельными выпусками". Ему
грозила полная нравственная гибель, но он сумел и здесь сберечь свои
творческие силы. В часы раздумья, скрывая свои серьезные литературные
замыслы даже от друзей, поэт "уходил в отдаленные классные комнаты, по
вечерам пустые, и там один просиживал долго и писал до поздней ночи". В
письмах к своему другу, М. Лопухиной, он изредка открывает эту лучшую часть
своей души, и тогда слышится горькое чувство сожаления о былых оскверненных
мечтаниях.
По выходе из школы (22 ноября 1834 г.) корнетом лейб-гвардии
гусарского полка, Лермонтов поселяется со своим другом А.А. Столыпиным в
Царском Селе, продолжая вести прежний образ жизни. Он делается "душою
общества молодых людей высшего круга, запевалой в беседах, в кружках,
бывает в свете, где забавляется тем, что сводит с ума женщин, расстраивает
партии", для чего "разыгрывает из себя влюбленного в продолжение нескольких
дней". К этому-то времени и относится развязка давнишнего романа Лермонтова
с Е. Сушковой. Он прикинулся вновь влюбленным, на этот раз добившись ее
взаимности; обращался с нею публично, "как если бы она была ему близка", и
когда заметил, "что дальнейший шаг его погубит, быстро начал отступление".
Как ни сильны, однако, его увлечения "светом" и его желание создать себе в
нем "пьедестал" - все это лишь одна сторона его жизни: сказывается все та
же двойственность его натуры, его искусство скрывать под маской веселости
свои интимные чувства и настроения. Прежние мрачные мотивы осложняются
теперь чувством глубокого раскаяния и усталости. Оно звучит в его
автобиографической повести "Сашка", в драме "Два брата", в его лирике; оно
отражается также в его письмах к М. Лопухиной и Верещагиной.
Главная