Сборник рефератов

Курсовая работа: Смоленская епархия в годы Великой Отечественной войны

Так, по сообщению Чрезвычайной государственной военной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР в брошюре “О разрушениях города Смоленска и злодеяниях, совершенных немецко-фашистских захватчиками над советскими гражданами” говорится о сожжении ими деревянных частей и перекрытий в Архангельской (Свирской) (12 в.), Петропавловской (12 в.), Иоанно-Богословской (12 в.), Спасской (18 в.), Духовской (18 в.), Покровской (18 в.), Нижне-Никольской (18 в.), Георгиевской (18 в.), Нижне-Благовещенской (18 в.) церквах, а также в Троицком монастыре. Кроме этого, немцами было взорвано большое число храмов, среди которых: Введенская церковь Авраамиевского монастыря, Верхне-Георгиевская церковь, колокольня Иоанно-Богословской церкви (18 в.), храмы и постройки Свято-Троицкого Болдина монастыря и др.[109] В Батуринском районе Смоленской области уничтожено 4 церкви.[110] В Вязьме были взорваны Духовская и Троицкая церкви, многие другие сожжены и осквернены.[111]

Но нужно отметить, что все эти вышеперечисленные храмы и монастыри в саму оккупацию и до нее уже были недействующими, а также и то, что уничтожались они оккупантами при отступлении.

Однако, немцы взрывали и жгли и те храмы, в которых проводились богослужения. Так, ими был сожжен и частично разрушен малый Богоявленский собор, а также подготовлен к взрыву Успенский собор, но который, к счастью, солдаты Красной армии вовремя успели разминировать.

Были случаи расстрела фашистами многих священников. Так, например, ими был расстрелян священник церкви села Ярлыково Смоленской области Василий Лоскутов; священник Одигитриевской церкви села Богородицкое Вяземского района Смоленской области Иаков Алексеевич Львов; приговорен к повешению священник одной из церквей г. Демидова Александр Полканов, который покинул свою церковь после того, как немцы устроили в ней кабак, и ушел в село Покровское, в котором служил и громогласно молился о даровании победы православному воинству и полководцу его Иосифу, однако, он был спасен партизанами.[112]

Подобные случаи имели место во многих районах Смоленской области.

В книге свящ. Андрея Голикова и Сергея Фомина “Кровью убеленные” приводится интересный случай, рассказанный А.Б. Свенцицким, племянником Московского священника Валентина Свенцицкого, о том, что произошло в г. Ельне сразу после ее освобождения: “Один из протоиереев Смоленского Успенского собора, смеясь рассказывал мне любопытный эпизод. Декабрь 1941 г. началось отступление гитлеровцев и наступление Советской армии… И вот из штаба дивизии поступает телеграмма в Ельню, только что освобожденную нашими войсками, к командующему частью полковнику, освободившему город: срочно открыть храм, найти священника и служить благодарственный молебен о победе и произнести многолетие Великому Вождю народов - товарищу Сталину. На молебне лично присутствовать. Полковник растерялся и решил, что в штабе измена. Никаких действий не производил. Снова телеграмма… Открыть храм, найти священника, возгласить многолетие Сталину. О совершении молебна доложить в штаб. За неповиновение – полевой суд. Что поделаешь, придется искать попа, решил полковник. Но где? Стал наводить справки. Попов нигде нет, все храмы в Ельне давно закрыты и разрушены. Оставался один на окраине и то без окон. Вдруг одна из жительниц сказала: “Да есть тут, на улице Урицкого, вроде бы жил поп, но ведь очень старый”. Срочно и лично едет полковник, торжественно на “виллисе” на ул. Урицкого к попу. Заходит в дом, а священник, которому уже было за восемьдесят, окаменел совсем. Решил, что раз приехали военные, то немедленно повезут его расстреливать.

“За что и сам не знаю, - признавался он потом, - с немцами вроде бы не сотрудничал, да и не служил лет двадцать… так, плотничал помалу, пока мог.” “Батюшка,- сказал полковник, - нужно срочно церковь открыть и служить завтра благодарственный молебен и произнести многолетие товарищу Сталину”. А священник смотрит на полковника, не мигая, и невольной щупает себя за руку: не сон ли?.. “Да вы что, онемели? – начинает сердиться полковник, - завтра служить надо, уже и листовки развесили!” А священник запинаясь, говорит: “Мне что, я отслужу! А потом не расстреляете меня?”” – “Да вы что, с ума, что ли спятили, к награде представим!..” “Отец наш ельнинский, покойный Василий, мальчишкой его помню, - закончил свой рассказ протоиерей смоленского собора,- где-то отыскал старенькое облачение, скуфью, кадило; отслужил и молебен водосвятный, и многолетие Первоверховному Вождю Иосифу громогласно произнес, и даже отслужил панихиду по павшим воинам. Народу собралось множество. Все пели “Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивная православному воинству даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство”, а моя бабушка тихо сказала: “Благолепно-то как, прямо как при Царе…” Я сам видел, что полковник-коммунист дважды перекрестился, когда возглашал о. Василий многолетие Сталину! А отец Василий потом получил и награду – Орден Красной Звезды, которым очень гордился и всегда его носил и завещал похоронить себя с орденом…”[113]

Такого рода молебны о даровании победы нашей армии имели место во многих местах Смоленской области в моменты освобождения, например, в Гжатске, Вязьме и др.

Возрождение церковной жизни в оккупационный период, восстановление вообще Смоленской епархии как таковой имело очень важное значение в последующие годы. Всплеск религиозного чувства среди населения Смоленской области, выразившийся в этом возрождении, не допустил впоследствии, в 60-е годы, когда по Церкви прокатилась новая волна гонений, вновь уничтожить или нанести тяжелейший урон Смоленской епархии. Как уже говорилось, в годы оккупации действовало более шестидесяти церквей, а к началу 1970-х годов их оставалось только 35. Трудно представить, что могло бы быть, если бы не оккупация, в которую Смоленская епархия заново родилась и сумела набрать силы для дальнейшего существования.

В сентябре 1943 г. Смоленщина была освобождена от нацистских захватчиков. Все духовенство Смоленска вместе с епископом Стефаном вынуждено было эвакуироваться, так как, оставшись в городе, они неизбежно могли быть подвергнуты репрессиям со стороны советской власти, расценивавшей их как предателей и пособников немцев. Как уже отмечалось, Владыка Стефан уехал в Борисов, где нес архипастырское служение до освобождения этого города Красной армией, после чего уехал в Германию, где в 1946 г. вошел в юрисдикцию РПЦЗ и назначен архиепископом Венским и Австрийским, проживая в Зальцбурге, где и скончался 25 января 1965 г.[114]

Однако, в Смоленске все же остался один священник – протоиерей Тимофей Глебов, продолжавший совершать богослужения в Успенском соборе и Спасо-Окопной церкви. В своем рапорте от 30 апреля 1945 г. на имя уполномоченного по делам Русской Православной Церкви по Смоленской области Митина подробно он описал ситуацию, которая была во время отступления германской армии и освобождения Смоленска. В нем протоиерей Тимофей сообщает, что эвакуация духовенства вместе с другими гражданами  производилась немцами 19 сентября 1943 г. Он же, не желая покидать Смоленск, остался в нем и охранял Успенский собор от разграбления, которое предпринималось два раза, а также следил за целостностью областного архива, находящегося рядом. В его присутствии после освобождения Смоленска 25 сентября, Успенский собор посетили генерал Бурденко и Жуков, последний во время служения протоиереем Тимофеем молебна апостолу Иоанну Богослову. 29-30 сентября протоиерей Глебов вместе с солдатами Красной армии ходил по домам граждан, живших близ собора и собирал похищенные 27 сентября мебель и вещи из архиерейской квартиры. Также протоиерей Тимофей Глебов присутствовал при работе четырех военных комиссий по отыскиванию заложенных немцами мин в Успенском соборе и областном архиве.[115]

Таким образом, к моменту освобождения в Смоленске оставался только один священник, временно отсутствовал епископ и аппарат епархиального управления.


II. СМОЛЕНСКАЯ ЕПАРХИЯ В КОНЦЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1944-1945 гг.

С освобождение смоленской земли начался и новый этап в истории местной епархии. Он был связан с изменениями в церковной политике советского государства, прекращении активных гонений и предоставлении некоторой религиозной свободы.

1. АДМИНИСТРАТИВНО-ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ, В КОТОРЫХ НАХОДИЛАСЬ СМОЛЕНСКАЯ ЕПАРХИЯ С 1943 Г.

«Правовое положение Русской Православной Церкви в предвоенные годы и в период Великой Отечественной войны определялось постановлением ВЦИК СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. О религиозных объединениях», которое, хотя и подвергалось в дальнейшем уточнению, редактированию и дополнению, в целом сохраняло свою силу вплоть до конца 1980-х гг. Оно законодательно закрепило ставшее к тому времени господствующим мнение о том, что религиозные общества не вправе заниматься какой-либо иной деятельностью, кроме удовлетворения религиозных потребностей верующих преимущественно в пределах молитвенного здания, и что следует «вытеснить» религиозные объединения из всех сфер жизни общества. По сути дела, религиозные общества превращались в некие «резервации» для граждан, исповедующие те или иные религиозные убеждения. Одновременно деятельность религиозных организаций и по части удовлетворения чисто духовных потребностей населения была обставленная множеством ограничительных и регламентирующих ее условий».[116]

С началом Великой Отечественной войны положение Церкви в советском обществе изменилось. «Уже первые слова обращения И. Сталина к народу 3 июня 1941 г.: «Дорогие соотечественники! Братья и сестры!» были подсказаны не марксистко-ленинской идеологией, а скорее церковной проповедью. По свидетельству советского религиоведа Э.И. Лисавцева, первая краткая встреча председателя Совнаркома с Патриаршим Местоблюстителем состоялась в июне 1941 г. и оба остались ею довольны. Реальная действительность заставляла И.Сталина, руководство ВКП (б) начать просмотр своей религиозной политики, перейти к диалогу во имя единства верующих и атеистов в борьбе с общим врагом России».[117]

«Опасаясь возможного успеха немецкого наступления на Москву, правительство в начале октября 1941 г. приняло решение об эвакуации руководителей церковных центров в Чкалов (Оренбург). Сделано это было с единственной целью – не допустить возможности захвата церковных иерархов немецкими войсками в случае падения столицы и дальнейшего использования их немцами».[118] Но по просьбе митрополита Сергия (Страгородского) эвакуация была произведена не в Оренбург, а в Ульяновск.[119] «Здесь с 19 октября 1941 г. до конца лета 1943 г. и проживал Патриарший Местоблюститель вместе с сотрудниками канцелярии патриархии».[120]

«Первой заметной уступкой Церкви было последовавшее в 1942 г. разрешение (по крайней мере, в Москве) совершать пасхальный крестный ход вокруг церкви с зажженными свечами, несмотря на опасность немецкого воздушного налета; на эту ночь был отменен комендантский час».[121]

Однако, серьезные изменения в религиозной политике советского государства произошли после встречи митрополитов Сергия, (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) с И.В. Сталиным, которая состоялась 4 сентября 1943 г. в Кремле. Именно на ней было решено созвать Архиерейский собор для избрания патриарха.[122]

Кроме этого Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий поднял ряд важных для жизни Церкви вопросов: о подготовке кадров священнослужителей, о необходимости издания ежемесячного церковного журнала, открытия новых приходов, об освобождении из ссылок, лагерей и тюрем архиереев и духовенства и о представлении возможности священнослужения и свободного передвижения по стране клирикам, отбывшим наказания в местах лишения свободы. Реакция Сталина на все эти просьбы была положительной.[123]

«Однако, впоследствии целый ряд обещаний выполнен не был. Для И. Сталина оказалось важным прежде всего создать видимость благополучия в религиозном вопросе, а за этой ширмой поставить Церковь под жесткий контроль, встроить ее в систему режима своей власти. Неслучайно данную работу он поручил наркому госбезопасности. Для осуществления контролирующей роли по постановлению СЧК от 14 сентября 1943 г. был создан специальный орган – Совет по делам Русской Православной Церкви при правительстве СССР во главе с полковником госбезопасности Г.Г. Карповым. (…)

Решение ключевых проблем государственной религиозной политики И. Сталин оставил за собой».[124]

8 сентября в Москве состоялся Архиерейский собор, на котором 19 епископов единогласно избрали патриархом Московским и всея Руси Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия. Собор также призвал христиан всего мира объединиться в борьбе против фашизма. 12 сентября в Богоявленском соборе состоялась интронизация патриарха Сергия, в это же день вышел первый номер «Журнала Московской Патриархии».[125]

«В ВКП (б) существовала мощная оппозиция новому «примиренческому» курсу религиозной политики. Согласно информационным запискам в ЦК 1944-1945 гг.. партийные агитаторы на местах нередко заявляли: «Это решено сейчас, во время войны, потому что союзники нам предложили, а после войны изменится отношение к церкви» (РЦХИДНИ, ф.17, оп. 88, д. 351, л. 51). И уже 27 сентября 1944 г., когда исчезли сомнения в победе, появилось постановление ЦК ВКП (б) «Об организации научно-просветительской пропаганды». Оно было сформулировано очень осторожно, говорило о вреде суеверий, предрассудков, о необходимости борьбы с пережитками прошлого, но совершенно не упоминало о задачах антирелигиозной работы».[126]

Важные изменения произошли в последний год войны. 15 мая 1944 г. умер патриарх Сергий. В этот же день Священный Синод, в согласии с волей почившего, утвердил в должности Патриаршего местоблюстителя митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). На повестку дня вновь встал вопрос о выборах нового патриарха. Сталину было важно показать всему миру, что Церковь в СССР действует в условиях свободы, что между государством и Церковью не существует антагонизма. В связи с этим избрание нового патриарха решено было провести в 1945 г. на Поместном соборе, а не на Архиерейском, как в 1943 г.[127]

“21-23 ноября 1944 г. в Москве состоялся Собор епископов, на котором был обсужден проект положения об управлении в Церкви и определен порядок избрания Патриарха. При обсуждении последнего вопроса архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)” напомнил постановление Поместного Собора 1917-1918 гг. о том, что Патриарх должен избираться тайным голосованием и жребием из нескольких кандидатов. Это предложение не встретило поддержки, был выдвинут единственный кандидат – митрополит Алексий”.[128]

Поместный Собор открылся 31 января 1945 г. в Москве в храме Воскресения в Сокольниках. В его работе приняли участие 46 архиепископов, 87 клириков, 38 мирян. Такого полномочного собрания  духовенства и мирян Русской Православной Церкви не было с 1918 г. На Соборе также присутствовали Александрийский, Антиохийский, Грузинский патриархи и представители Константинопольской, Сербской, Болгарской, Румынской Православных Церквей. В первый же день заседаний было обсуждено и принято “Положение об управлении Русской Православной Церковью”, которое составлялось при активном участии работников Совета по делам Русской Православной Церкви, а 2 февраля митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий открытым голосование был избран Патриархом Московским и всея Руси.[129]

“Согласно принятому положению Церковь становилась сплоченной иерархически, на всех уровнях соподчиненной организацией. Внешняя власть принадлежала Поместному Собору, который при необходимости созывал Патриарх. Последний управлял Церковью вместе со Священным Синодом из 6 членов, в том числе 3 постоянных – митрополитов Киевского, Ленинградского и Крутицкого. По вопросам, требующих согласования с правительством, Патриарх сносился с Советом по делам Русской Православной Церкви. Круг этих вопросов не очерчивался, что давало Совету возможность неограниченного вмешательства в церковную жизнь. При Синоде могли существовать учебный комитет, издательский отдел, хозяйственной управление, отдел Внешних Церковных Сношений и т.п., которые вскоре и были образованы. Епархии управлялись епископами, назначаемыми епархиальными архиереями, были непременными членами приходской общины и представителями ее исполнительного органа – церковного совета. Положение значительно расходилось с существовавшей ранее практикой, например, строгим разграничением функций в приходе – богослужебные для пастырей, хозяйственно-финансовые для мирян, и санкция на его принятие была серьезной уступкой со стороны государства”.[130]

Однако уступки государства по отношению к Церкви оказались не такими значительными, как представлялись первоначально. Несмотря на желание И. Сталина сделать Русскую Церковь послушной частью советского режима, полностью ему этого добиться не удалось, хотя иерархам приходилось идти на многие компромиссы.

Но тем не менее, Русская Православная Церковь, претерпев жестокие гонения первых двадцати лет советской власти, начала вновь возрождаться во время тяжелых испытаний всего русского народа.

2. СОСТОЯНИЕ СМОЛЕНСКОЙ ЕПАРХИИ В 1944-1945 ГГ.

В сентябре 1943 г., сразу после оккупации, Смоленская епархия была соединена с Калининской (Тверской), которые возглавил архиепископ Калининский и Смоленский Василий (Ратмиров).[131] Личность этого Владыки очень неоднозначна: в 1922-1941 гг. – состоял в обновленчестве, был членом обновленческого синода и в сане митрополита занимал Курскую кафедру, после чего отказался от сана и был делопроизводителем обновленческого синода в звании мирянина, а в 1941 г. принес покаяние и был принят митрополитом Сергием в церковное общение в сущем сане, так как скрыл тот факт своего отречения от сана. Д.В. Поспеловский в своей книге “Русская Православная Церковь в XX веке” пишет, что по свидетельству одного из достойнейших священнослужителей Московской патриархии, рукоположенного архиепископом Василием (Ратмировым), последний был нравственно разложенной личностью, но своими высокопоставленными связями немало помогал и существованию приходов, и спасению из рук НКВД священников.[132] Однако, на Смоленской кафедре архиепископ Василий пробыл только один год, в сентябре 1944 г. он был назначен в Минскую епархию, в 1946 г. – временноуправляющим Брестской епархией, а в 1947 г. Владыка Василий мирно скончался.[133] За все время архиерейского служения в качестве архиепископа Калининского и Смоленского, Василий в Смоленске практически не был, в связи с чем жизнь и управление Смоленской епархии шло самотеком.[134]

В ноябре 1944 г. Смоленскую кафедру занял епископ Смоленский и Дорогобужский Сергий (Смирнов).

Епископ Сергий (в миру Александр Викторович Смирнов) родился 19 августа 1883 г. в Санкт-Петербурге в семье диакона. По окончании Санкт-Петербургской Духовной семинарии в 1908 г. был учителем начальной школы. В сентябре 1910 г. его посвятили в сан диакона, а затем, в этом же году, - во пресвитера. С этого времени по 1939 г. служил в различных приходах Петербургской, впоследствии Ленинградской, епархии пока не ушел за штат. В 1941 г. эвакуировался из Ленинграда в Иркутск, где работал каталогизатором в научной библиотеке Иркутского Государственного университета. По возвращении из эвакуации служил на приходах Калининской епархии. 20 июля 1944 г. прибыл в Москву по приглашению патриархии. 16 ноября 1944 г. в Москве состоялось пострижение отца Александра в монашество с именем Сергий, 19 ноября он был хиротонисан во епископа Смоленского и Дорогобужского.[135]

На этом поприще Преосвященный Сергий понес много трудов по восстановлению церковной жизни, приостановившейся после оккупации. Его патриотизм был отмечен Советским правительством, удостоившим епископа Сергия медали “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов”.[136]

Как уже отмечалось, власти вовсе не желали восстановления мощной церковной организации. Это ярко проявилось в вопросе открытия храмов. 28 ноября 1943 г. Совнарком принял постановление, согласно которому ходатайства верующих сначала рассматривались местными органами, в случае их одобрения пересылались в Совет по делам Русской Православной Церкви, а затем снова в Совет.[137]

Такая процедура делала открытие новых храмов весьма сложным и практически невозможным. Так, в 1944 г. верующими разных районов Смоленской области было подано 26 ходатайств об открытии церквей, в 1945 г. таких ходатайств было подано 46, но ни одно из них удовлетворено не было.[138] При этом практически всегда причины отказа в открытии храмов были одного типа. Например, Исполнительный комитет Смоленского областного совета депутатов трудящихся отклонил ходатайства верующих об открытии церквей: в с. Соколино Сычевского района “ввиду близости действующей церкви, расположенной от села Соколино на расстоянии 8-9 километров (г. Сычевка) и использования церковного здания под хранилище селекционного льносемени Сычевской льностанции, которая произвела соответствующее переоборудование церковного здания”[139], в селе Покров Гжатского района “ввиду того, что бывшее здание Покровской церкви переоборудовано под клуб, библиотеку и читальню”[140], в  с. Потапово Гжатского района  “ввиду малочисленности верующих и близости действующей церкви, расположенной от села Потапово на расстоянии 5 км (с. Баскаково)”[141], в с. Шумячи Шумячского района “ввиду близости действующей церкви, расположенной от села Шумячи в 6-8 километрах (с. Заселье), принимая во внимание разрушенность церковного здания… и малочисленность верующих в селе Шумячи, которые не в состоянии будут восстановить разрушенное здание”[142], в совхозе “Вонлярово” Смоленского района “в связи с тем, что церковное здание расположено на территории дома отдыха областного партийного актива”[143] и т.д. Также нужно сказать, что были случаи отклонения ходатайств верующих об открытии церквей самим правящим архиереем[144], что на первый взгляд кажется странным, однако, учитывая то, что епископ самостоятельно не мог принять ни единого важного решения без ведома уполномоченного, постоянно находясь под его давлением, все вопросы и сомнения исчезают сами собой. Так, архиепископом Василием в 1944 г. было отклонено 6 заявлений[145], а в 1945 г. епископом Сергием было отклонено 14 заявлений об открытии церквей: в с. Спас-Преображенье Краснинского района, в селе Сельцо Гжатского района, в селе Шуи Екимовичского района, в селе Мозжерово Новодугинского района, в селе Новоселья Смоленского района, в селе Петропавловское Шумячского района, в селе Величево Тумановского района[146], а также в селе Коробаново Смоленского района, в городе Дорогобуже, в селе Буде-Печерское Хиславичского района и Покровской церкви г. Смоленска[147]. Причины отклонения ходатайств об открытии храмов, по всей видимости диктовались епископу уполномоченным, а потому и были похожи на те, которые приводил Исполнительный комитет: об открытии храма в г. Шуе Екимовичского района “…так как храмовое здание совершенно разрушено”, об открытии храма в с. Шумячи Шумячского района – “…ходатайства верующих об открытии храма в с. Шумячи, то нахожу, что 1) при настоящих технических условиях, 2) близости в 8 км соседнего храма в селе Новое-Заселье, где имеется добрый и скромный пастырь и, наконец, 3) отсутствие подходящих кадров заставляет доброе намерение верующих граждан с. Шумячи отложить на будущее время”[148] и т.д.

Таким образом, за период с 1944-1945 гг. в Смоленской епархии новых храмов открыто не было. Кроме этого, в связи с переходом ряда районов Смоленской области в другие вновь образовавшиеся области, численность приходов Смоленской епархии в 1944 г. сократилась.[149] Так, к Калужской области отошли следующие районы, в которых имелись действующие храмы: Износковский район, с. Захарьевское, город Сухиничи, город Козельск, город Спас-Деменск, город Мещевск, Козельский район, с. Нижние Прыски. Кроме этого, после оккупации некоторые храмы Смоленской епархии перестали действовать: в Смоленске – Тихвинский, Всехсвятский, Гурьевский; ряд храмов в Вязьме. Скорее всего, это было вызвано тем, что данные церкви были повреждены или частично разрушены при отступлении немцев. Таким образом, к концу 1945 г. в Смоленской епархии действовало 58 храмов. Из них 48 – в районах Смоленской области и 10 в городах: в Смоленске – 2, в Демидове – 2, в Вязьме – 1, в Сычевке – 1, в Гжатске – 1, в Рославле – 3.

При этом храмы не пустовали. Весьма высокая посещаемость отмечалась в городах. Так, в Смоленске в праздники Рождества, Крещения и другие количество молящихся доходило от 3 до 5 тысяч человек, в воскресные дни от 300 до 500 человек, в будние дни – от 50 до 100 человек. Очень часто, в день крестилось по 25-30 человек.[150]

Говоря о состоянии приходов в это время, следует отметить факт их большого обложения налогами со стороны ОБЛФО. Об этом свидетельствуют заявления духовенства и верующих на имя уполномоченного о снижении подоходного налога. Так, за период с 1944-1945 гг. поступило 13 заявлений подобного рода. Но в большинстве случаем, пребложение налогом так и не производилось.[151]

К концу 1944 г. в Смоленской епархии было 49 священников, 6 диаконов, 8 псаломщиков.[152] К концу же 1945 г. число священников составляло 50 человек.[153] Из них в возрасте от 37 до 50 лет – 9 человек, от 50 до 60 лет – 12 человек, от 60 до 70 лет – 17 человек, от 70 лет до 81 года – 10 человек. [154]

Среди духовенства преобладающее большинство составляли лица, имевшие духовное образование, так Духовную семинарию окончили 17 человек, Духовное училище – 10 человек, высшее светское образование имел 1 человек, учительскую семинарию – 1 человек, мужскую гимназию – 1 человек и 11 человек имело начальное образование.[155] Таким образом, основную часть священнослужителей в те годы составляли грамотные пастыри.

Говоря, о духовенстве того времени, возникает вопрос о судьбе тех священников, которые служили на приходах Смоленской епархии в оккупационный период. Трудно дать однозначный ответ на этот вопрос. Исходя из многочисленных документов фонда уполномоченного на примере протоиерея Тимофея Глебова, протоиерея Всеволода Корицкого, священника Виктора Никитского и других, видно, что таковые священники репрессиям не подвергались, по-прежнему продолжали служить на приходах Смоленской епархии.

Но это касается только тех священнослужителей, которые не покинули пределов Смоленщины при отступлении немцев. Судьбу же духовенства, которое, по известным причинам, вынуждено было оставить Смоленск проследить еще гораздо сложнее. Однако, все же дальнейшую жизнь одного священника-протоиерея Николая Домуховского, настоятеля Спасо-Окопной Церкви удалось выяснить. Так, эвакуировавшись из Смоленска, протоиерей Николай в октябре 1943 года оказывается в Литве, где входит в юрисдикцию митрополита Литовского и Виленского Сергия, и назначается им вторым штатным священником Андреевской Церкви г. Ковно с поручением обслуживать лагеря русских беженцев. В 1946 году отец Николай находится в Чехословакии, где служит священником Николаевской Церкви в г. Праге и одновременно обслуживает религиозные нужды в русской колонии в г. Пильзене. В 1947 году протоиерея Николай архиепископом Пражским и Чешским   Елевферием назначается настоятелем Владимирской Церкви в г. Моравская Острава. Но уже 7 мая 1949 года протоиерей Николай Домуховский был репрессирован военным трибуналом войск МВД Смоленской области и по статье 58-1а УК РСФСР приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы. Однако, в 1956 году протоиерей Николай был освобожден и продолжил свое служение в Новгороде, а затем в Ставропольской епархии в г. Нальчике, где и скончался в 1978 году в возрасте восьмидесяти одного года[156].

В послеоккупационное время, была ликвидирована вся внехрамовская деятельность Церкви на Смоленщине. Уже не было преподавания Закона Божиего в школах, чтения религиозных докладов по радио, печатания церковной литературы, работы пастырских курсов, церковных библиотек. Епархиальный комитет по религиозно-нравственному просвещению более не существовал. С 1943 года Смоленская епархия вновь вступила в такое время, когда церковная жизнь была строго ограничена стенами храма. Все это происходило, не смотря на то, что многие священники, напротив, не стремились жить в отрыве от общества, но активно взаимодействовать с ним. Так, в отчете уполномоченного за IV квартал 1946 года говорится: “Церковная жизнь весьма активизируется в городах Гжатске, Рославле, Демидове и других. Например, в городе Гжатске священник Никитский любезно предложил директору Гжатского детдома свои услуги – взять шефство над детдомом, за что Никитский, как шеф, обещал перечислить 20 000 рублей денег из церковных сумм и в дальнейшем регулярно по мере надобности, будет оказывать денежную и материальную помощь, при условии разрешать Никитскому производить сборы населения в пользу Гжатского детдома. (…)

Большое желание имеют проникнуть в детские учреждения священники города Рославля – Корицкий и Измир, города Демидова – Ильинский и Полканов. Эти священники предлагают непосредственно детдомам услуги оказать материально-денежную помощь. Однако, некоторые руководители имеют неосторожность сами обращаться за помощью непосредственно к священникам, например: Областной отдел Мира обратился к епископу за оказанием денежной помощи на детей-сирот, Ельнинский район комсомола пытался просить священника Уваровской Церкви произвести сборы среди верующих на детей-сирот. Секретарь Сталинского РК ВКП(б) города Смоленска тов. Стародумов имел желание привлечь к участию в художественной областной олимпиаде соборный архиерейский хор. Соблюдая дипломатический такт перед соответствующей организацией, все эти желания были самоликвидированы своевременно”.[157] В подобном отчете уполномоченного за период 1 января – 1 апреля 1945 года отмечается: “… В городе Рославле служителями культа протоиереем Корицким В., священниками Семеновым и Колосковым было предложено председателю Горисполкома открыть детский дом на 15 – 20 детей погибших фронтовиков за счет средств, которые они обещали собирать с верующих…”.[158]

Все это говорит о том, что духовенство смоленской епархии не хотело уходить в изоляцию, а в свою очередь, некоторые общественные руководители, устав от тяжелых лет безбожия, обращались к Церкви. Но все эти усилия со стороны духовенства встречали отпор со стороны власти.

С 1944 г. Смоленская епархия включилась в так называемую патриотическую работу, которую Русская Православная Церковь начала проводить еще с января 1943 г., когда И.В. Сталин дал письменное согласие в ответ на просьбу Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия об открытии Церковью банковского счета, на который вносились бы деньги, пожертвованные на оборону страны. Именно в последнем – в сборе денежных средств и продуктов в пользу Красной армии и заключалась эта патриотическая работа. Однако, следует отметить, что в последствии государство стало весьма заинтересованным в таких пожертвованиях со стороны Церкви, и в связи с этим, взяло их под свой жесткий контроль: уполномоченные следили за тем как интенсивно проводится патриотическая работа в той или иной епархии, требуя об этом отчет от правящего архиерея, а денежные средства, зачастую, стали вноситься Церковью в фонды обороны и Красной армии анонимно.[159]

До ноября 1944 года, как отмечается в информационных докладах уполномоченного Митина, “…Вследствие отсутствия епископа*, церковно-патриотическая работа проходит не организованно, самотеком, по усмотрению служителей культа и церковных старост на местах. Сбор средств в фонд Красной Армии, на оборонную работу, на самолето- и танкостроение проходит от случая к случаю. Воззвание патриарха Сергия и другие материалы патриархии в частности организации церковно-патриотической работы до сведения духовенства и широких масс верующих не доводятся”.[160] Однако, как отмечает тот же уполномоченный Совета по делам РПЦ по Смоленской области Митин, “…С прибытием в Смоленскую епархию епископа Сергия Смирнова патриотическая работа начинает налаживаться. Епископом разосланы обращения митрополита Алексия Ленинградского и Новгородского по всем Церквам. Производится сбор средств в фонд обороны страны и на другие мероприятия оборонного значения: собрано за отчетный период** среди верующих 429 145 рублей. В том числе на оказание помощи детям фронтовиков 113 719 рублей, на строительство танков имени Дмитрия Донского 87 000, на самолетостроение 139 316 руб., в фонд обороны страны 89 116 рублей…”.[161] А в 1945 году Смоленская епархия еще более активно стала заниматься патриотической работой такого рода. Так, епископ Смоленский и Дорогобужский Сергий в своем годовом отчете о патриотической работе духовенства Смоленской епархии за 1945 год писал:

“В 1945 году произошли крупные события международного порядка, которые отобразили в народном сознании с большим порывом одушевления, - это окончание военных действий.

Церковь не могла пройти мимо этих событий и не отозваться на них своим вниманием. Соответствующие благодарственные моления, возглашением многолетием, произношением по моменту проповедей составляли ответственную патриотическую работу, указывая народу церковную точку зрения на эти события.

Телеграммы и сводка фактического материала по патриотической работе были своевременно представлены и в Патриархию, и в Облисполком.

Сборы в храмах производившиеся в фонд обороны, после 9-го мая заменили сборами на детей фронтовиков, которые до последнего времени производятся по всей епархии деньгами, облигациями и натурой. Натура в виде яичек, масла, полотна и других продуктов сдавались в ближайшие Госпитали, Детдома, Комитета Красного Креста, Сельсоветы и даже поезда с ранеными. Деньги – в ближайшие Конторы Госбанка под расписку.

Сделано распоряжение по церквам епархии об увековечении памяти павших воинов.

Продукты, особенно “красное яичко”, собирались в достаточном количестве, например, Смоленским Собором сдано в местный Госпиталь № 421 - 1 тысяча яиц, 18 кг. масла и много других продуктов питания.

Общиной Преображенской церкви г. Рославля было собрано и сдано в Рославльский детдом                                    - 300 шт. яиц

в с. Баскаково Туманов. р. собрано       - 200 шт. яиц

в с. Корсики, Ершичского р.                  - 912 шт. яиц

в с. Юрковщина, Хислав. р.,                   - 480 шт. яиц

в с. Зарубенка, Касплянского р.             - 510 шт. яиц

в Монастырщине                                     - 520 шт. яиц

в Хиславичах                                           - 127 шт. яиц

2000 руб. деньгами и более других мелких сборов было произведено по области, всего собрано 8 423 шт. яиц.

Деньгами наличными и облигациями за текущий год собрано 1 190 425 руб., а с прежде поступившими с октября месяца 1944 года 1 990 425 руб.[162]

Особенно в патриотической работе проявили себя следующие священники: протоиерей Михаил Соколов, благочинный Вяземского округа, собравший за 1945 год на патриотические цели 35 000 рублей, священник Петр Бородавский (с. Побухово Вяземского района), священник Иоанн Коротков (с. Княжино Новодугинского района), священник Иоанн Любомирский (с. Дуброво Темкинского района), священник Иоанн Петр Вишневский (с. Пигулино Холм-Жирковского района), священник Владимир Городецкий (с. Ректы Дорогобужского района), священник Илларион Кузьменко (с. Монастырщина Монастырщинского района), священник Владимир Егоров (с. Печерск Смоленского района), священник Николай Валюженин (с. Шестаково Кардымовского района), священник Александр Полканов (г. Демидов Благовещенская церковь), священник Федор Шевчин (г. Демидов). [163]

Все это говорит о том, что Церковь активно использовала возможность оказывать помощь своей армии и стране, еще раз показывая этими свое нежелание отчуждаться от нее.

Таково было положение Смоленской епархии в конце Великой Отечественной войны.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несомненно, с началом Великой Отечественной войны начался новый этап во взаимоотношениях Церкви и государства. Однако, подводя итоги, следует заметить, что изменения, которые произошли в государственной религиозной политике во время войны оказались небольшими.

Сравнивая положение Смоленской епархии в оккупационное время и после освобождения, нужно сказать, что немецко-фашистские захватчики, несмотря на то, что в их планах русский народ, а вместе с ним и Русская Православная Церковь должны были быть уничтожены, не боролись с Церковью и не препятствовали возрождению религиозной жизни на захваченных ими территориях, в том числе и на Смоленщине. Созданная фашистами Смоленская городская управа, а также и их военная комендатура не мешали открытию храмов, совершению богослужений, внехрамовой деятельности, выразившейся в преподавании Закона Божиего в средних школах, чтении религиозных докладов по радио, организации пастырских курсов и многом другом. В связи с этим, городское и районное население Смоленской области, измученное годами безбожия, получило возможность вновь беспрепятственно посещать храмы, крестить своих детей, читать религиозную литературу и т.д.

Но, несмотря на это, отношения Церкви и немецких оккупантов были далеко не самыми лучшими. Последние не противодействовали возрождению церковной жизни на Смоленщине и, отчасти, способствовали этому отнюдь не с благородными намерениями, но с целью привлечь на свою сторону симпатии местного населения. Смоленское духовенство во главе с епископом Стефаном (Севбо), как и во многих других оккупированных областях, подобно заложникам, находилось в руках немцев, вынуждено было называть последних своими “освободителями” от богоборческого режима, способствовать росту их авторитета среди гражданского населения. Все это священнослужители Смоленской епархии, равно как и на других оккупированных территориях, делали лишь косвенно, давая понять населению, что вынуждены это делать не по своей воле. Об этом непререкаемо свидетельствует тот факт, который в настоящее время не подтвержден документально, что при Успенском соборе действовала подпольная группа священников-разведчиков во главе с иеромонахом Ювеналием Луниным. Поэтому непонятно, почему до сих пор имеют место тенденциозные заявления, особо распространявшиеся в советское время, о том, что якобы Церковь на оккупированных территориях, в том числе и на Смоленщине, становилась на сторону немецко-фашистских захватчиков.

Однако, с освобождением положение Смоленской епархии, как части Русской Православной Церкви, вовсе не улучшилось. Теперь Церковь оказалась заложницей советского режима. Но если в тяжелейшие годы оккупации Церковь на территории Смоленской области могла так или иначе хоть как-то свободно действовать, открывая новые приходы и активно проводя работу по религиозно-нравственному просвещению, что приводило к возрождению национального духа, то с восстановлением советской власти, она стала всеми силами притесняться со стороны последней и изолироваться ею от общества. В отношении Церкви в Советском Союзе в 1943 г. было установлено такое законодательство, которое не только делало практически невозможным открытие нового храма, но и даже любое действие епископа без ведома на то уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви.

Таким образом, в отношении Церкви на территории Смоленщины, как одной из оккупированных областей, немецко-фашистскими захватчиками был установлен гораздо более мягкий режим, чем тот, который установила советская власть.

Такая политика Советского Союза к Церкви постепенно сводила на нет все то, чего достигла Смоленская епархия за оккупационный период.


ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. ИСТОЧНИКИ

Государственный архив Смоленской области

Фонд 1620 – Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Смоленской области 1943-1989 гг.

Опись 1

Дело №1 –          Переписка с Советом и местными органами, относящаяся к Церкви. 17 июля-25 декабря 1943 г.

Дело №4 –          Переписка с Советом и местными организациями, относящаяся к Церкви. 25 января-25 декабря 1944 г.

Дело №5 –          Ходатайства и заявления верующих об открытии церквей. 16 марта-2 ноября 1944 г.

Дело №6 –          Переписка с Советом и местными органами, относящаяся к Церкви. 19 января-20 декабря 1945 г.

Дело №7 –          Ходатайства и заявления верующих об открытии церквей. 5 января-5 декабря 1945 г.

Дело №8 –          Переписка с Советом и местными органами, относящаяся к Церкви. 2 февраля-23 ноября 1946 г.

Опись 2

Дело №2 –          Информационные доклады и сведения Совету за 1944 г.

Дело №3 –          Информационные доклад Совету за 1945 г.

Дело №4 –          Информационные доклады Совету за 1946 г.

Фонд 985 – Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Смоленской области 1944-1991 гг.

Опись 3

Дело №19 – Документы о деятельности Успенского кафедрального собора г. Смоленска за 1944-1945 гг.

Фонд р-1630 –Смоленская областная чрезвычайная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

Опись 2

Дело №29 – Копии акта учета зверств немецко-фашистских захватчиков над мирными гражданами и военнопленными, учета ущерба, причиненного народному хозяйству и сообщения чрезвычайной комиссии по районам Смоленской области, том II. 27 февраля 1942 г. – 9 августа 1943 г.

Газета “Новый путь”.

№ 25 (46) от 02.04.1942 г.

№ 54 (75) от 12.07.1942 г.

№ 78 (99) от 04.10.1942 г.

№ 93 (114) от 26.11.1942 г.

№ 100 (121) от 20.12.1942 г.

№ 2 (124) от 03.01.1943 г.

№ 3 (125) от 10.01.1943 г.

№ 8 (130) от 28.01.1943 г.

№ 11 (133) от 07.02.1943 г.

№ 16 (138) от 25.02.1943 г.

№ 24 (146) от 25.03.1943 г.

№ 26 (148) от 01.04.1943 г.

№ 29 (151) от 11.04.1943 г.

№ 42 (164) от 30.05.1943 г.

№ 46 (168) от 13.06.1943 г.

№ 47 (169) от 17.06.1943 г.

№ 49 (171) от 24.06.1943 г.

№ 50 (172) от 27.06.1943 г.

№ 53 (175) от 08.07.1943 г.

№ 58 (180) от 25.07.1943 г.

№ 62 (184) от 08.08.1943 г.

№ 63 (185) от 12.08.1943 г.

№ 68 (190) от 29.08.1943 г.

2. ИССЛЕДОВАНИЯ

1.         Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”.– Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г.

2.         Голиков А., свящ., Фомин С. “Кровью убеленные”.– Москва, 1997 г.

3.         Гудериан Г. “Воспоминания солдата”.– Смоленск, 2003 г.

4.         Даниил (Сычев), иеромонах. “Вязьма”. Очерки Истории.– Москва, 1997 г.

5.         Киреев А., протодиакон. “Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943-2002 годах”.– Москва, 2002 г.

6.         Кирилл (Гундяев), митрополит. “Православие в истории Смоленской земли”.// Смоленские епархиальные ведомости (журнал), № 1, 2000 г.

7.         Корнилов А.А. “Жизнь и служение о. Евгения Лызлова”.– Нижний Новгород, 1998 г.

8.         Логунова Т. “В лесах Смоленщины”.– ОГИЗ, Смоленск, 1947 г.

9.         Меньшагин Б.Г. “Воспоминания. Смоленск… Катынь… Владимирская тюрьма”.–YMCA-PRESS, Париж, 1988 г.

10.      “О разрушениях города Смоленска и злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками над советскими гражданами”.– ОГИЗ, госполитиздат, Смоленск, 1943 г.

11.      Поспеловский Д.В. “Русская Православная церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г.

12.      Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г.

13.      Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г.

14.      Шкаровский М.В. “О поддержке Православной Церкви не может быть и речи”. Церковная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР 1941-1945 гг.//Источник (журнал) Документы русской истории.– Москва № 6, 2001 г.

15.      Якунин В.Н. “Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы”./Отечественная история (журнал), № 4, 2003 г.


[1] Якунин В.Н. Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы // Отечественная история (журнал), № 4, 2003 г., стр. 84.

[2] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 30-31.

[3] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 28-29.

[4] Там же, стр. 26.

[5] “Новый путь” № 50 от 27.061943 г. л.101 об.

[6] Кирилл (Гундяев), митрополит. “Православие в истории Смоленской земли”.// Смоленские епархиальные ведомости (журнал), № 1, 2000 г., стр.27.

[7] Там же.

[8] Поспеловский Д.В. “Русская Православная церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 204.

[9] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 150.

[10] Шкаровский М.В. “О поддержке Православной Церкви не может быть и речи”. Церковная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР 1941-1945 гг.//Источник (журнал) Документы русской истории.– Москва № 6, 2001 г., стр. 74.

[11] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 150.

[12] Шкаровский М.В. “О поддержке Православной Церкви не может быть и речи”. Церковная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР 1941-1945 гг.//Источник (журнал) Документы русской истории.– Москва № 6, 2001 г., стр. 80.

[13] Шкаровский М.В. “О поддержке Православной Церкви не может быть и речи”. Церковная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР 1941-1945 гг.//Источник (журнал) Документы русской истории.– Москва № 6, 2001 г., стр. 86.

[14] Там же, стр. 91.

[15] Шкаровский М.В. “О поддержке Православной Церкви не может быть и речи”. Церковная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР 1941-1945 гг.//Источник (журнал) Документы русской истории.– Москва № 6, 2001 г., стр. 93.

[16] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 150.

[17] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.

[18] “Новый путь” № 2 (124) от 03.011943 г. л. 5 об.

[19] “Новый путь” № 63 (185) от 12.081943 г. л. 129 об.; Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 407.

[20] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 407.

[21] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 407-408.

[22] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 409-410.

[23] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.; Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 410.

[24] Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210.

[25] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 272.

[26] Там же, стр. 273.

[27] Там же, стр. 273. Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210.

[28] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.; Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 210.

[29] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.

[30] Там же, стр. 274.

[31] Там же, стр. 274.

[32] Там же, стр. 274.

[33] Там же, стр. 274.

[34] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.

[35] Там же, стр. 274.

[36] Там же, стр. 274.

[37] Там же, стр. 274.

[38] Там же, стр. 274.

[39] Там же, стр. 274.  Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210.

[40] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 275.

[41] Там же, стр. 276-280.

[42] Там же, стр. 276-280. Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210-211.

[43] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 275-276.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210.

[44] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 276.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210.

[45] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 276-277.

[46] Там же, стр. 277.

[47] Там же, стр. 277.

[48] Там же, стр. 277.

[49] Там же, стр. 277.

[50] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 280.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210..

[51] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 279.

[52] Там же, стр. 279.

[53] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 280.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 210-211.

[54] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 280.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 211.

[55] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 280.; Поспеловский Д.В. “Русская Православная Церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 211.

[56] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 280.

[57] Там же, стр. 280-281.

[58] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 407.

[59] “Новый путь” № 63 (185) от 12.08.1943 г. л. 129 об.

[60] Там же

[61] Гудериан Г. “Воспоминания солдата”.– Смоленск, 2003 г., стр. 251-242

[62] “Новый путь” № 63 (185) от 12.08.1943 г. л. 129 об.

[63] “Новый путь” № 62 (184) от 08.08.1943 г. л. 127 об.

[64] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 271.

[65] “Новый путь” № 24 (146) от 25.03.1943 г. л. 47 об.

[66] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.1 л.23.; ф.1620 оп.2 д.2 л.15.

[67] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.1 л.23.

[68] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 274.

[69] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 520.

[70] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 275.

[71] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 275.

[72] “Новый путь” № 2 (124) от 03.01.1943 г. л. 5 об.

[73] “Новый путь” № 2 (124) от 03.01.1943 г. л. 5 об.

[74] “Новый путь” № 25 (46) от 02.04.1942 г. л. 68 об.

[75] “Новый путь” № 63 (84) от 13.08.1942 г. л. 156 об.

[76] “Новый путь” № 78 (99) от 04.10.1942 г. л. 188 об.

[77] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.1 л.23.; ф.1620 оп.2 д.2 л.15.

[78] Там же.

[79] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.15.; “Новый путь” № 93 (114) от 26.11.1942 г.

[80] “Новый путь” № 3 (125) от 10.01.1943 г. л.7 об.

[81] Там же

[82] “Новый путь” № 46 (168) от 13.06.1943 г. л.93 об.

[83] Афанасий (Мартос), архиепископ. “Беларусь в исторической государственной и церковной жизни”, Буэнос-Айрес, Аргентина, 1966 г., репринтное издание.– Минск, 1990 г., стр. 281.

[84] “Новый путь” № 58 (180) от 25.07.1943 г. л.119 об.

[85] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.1 л.23.; ф.1620 оп.2 д.2 л.15.

[86] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.1 л.23.

[87] “Новый путь” № 16 (138) от 25.02.1943 г. л.31 об.; № 29 (151) от 11.04.1943 г. л.57 об.; № 47 (169) от 17.06.1943 г. л.95 об.

[88] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 408.

[89] “Новый путь” № 8 (130) от 28.01.1943 г. л.17 об.

[90] “Новый путь” № 54 (75) от 12.07.1943 г. л.134 об.

[91] Там же.

[92] “Новый путь” № 26 (148) от 01.04.1942 г. л.51 об.; “Новый путь” № 11 (133) от 07.02.1943 г. л.21 об.

[93] “Новый путь” № 26 (148) от 01.04.1942 г. л.51 об.; № 49 (171) от 24.06.1943 г. л.99 об. ; № 100 (121) от 20.12.1942 г. л.237

[94] “Новый путь” № 26 (148) от 01.04.1942 г. л.51 об.; № 53 (175) от 08.07.1943 г. л.107 об. ; № 68 (190) от 29.08.1943 г. л.139 об.

[95] “Новый путь” № 26 (148) от 01.04.1942 г. л.51 об.

[96] “Новый путь” № 53 (175) от 08.07.1943 г. л.107 об.

[97] “Новый путь” № 42 (164) от 30.05.1943 г. л.86 об.

[98] “Новый путь” № 46 (168) от 13.06.1943 г. л.93 об.

[99] “Новый путь” № 29 (151) от 11.04.1943 г. л.57 об.

[100] Там же.

[101] “Новый путь” № 53 (175) от 08.07.1943 г. л.107 об.

[102] “Новый путь” № 53 (175) от 08.07.1943 г. л.107 об.

[103] “Новый путь” № 68 (190) от 29.08.1943 г. л.139 об.

[104] Там же.

[105] “Новый путь” № 53 (175) от 08.07.1943 г. л.107 об.

[106] Корнилов А.А. “Жизнь и служение о. Евгения Лызлова”, Нижний Новгород, 1998 г, стр. 22-23.

[107] Меньшагин Б.Г. “Воспоминания. Смоленск… Катынь… Владимирская тюрьма”.– YMCA-PRESS, Париж, 1988 г, стр. 5-11.

[108] По личному архиву доктора Р. Буша,  г. Хаген.

[109] “О разрушениях города Смоленска и злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками над советскими гражданами”, ОГИЗ, госполитиздат, Смоленск, 1943, стр. 72

[110] ГАСО, ф.р-1630 оп.2 д.29 л.172-174.

[111] ГАСО, ф.р-1630 оп.2 д.29 л.182-213.

[112] Логунова Т. “В лесах Смоленщины”, ОГИЗ, Смоленск, 1947 г., стр. 224-229.; Даниил (Сычев) иеромонах. Вязьма. Очерки истории. Москва, 1997 г., стр. 279.

[113] Голиков А., свящ., Фомин С.. “Кровью убеленные”.– Москва, 1999 г., стр. СХ-CXI.

[114] Шкаровский М.В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”.– Москва, 2002 г, стр. 520.

[115] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.6 л.30-32.

[116] Якунин В.Н. Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы // «Отечественная история» (журнал), № 4, 2003 г., стр. 84.

[117] Шкаровский М.В. «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». – Москва, 2000 г., стр. 196.»

[118] Якунин В.Н. Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы // «Отечественная история» (журнал), № 4, 2003 г., стр. 85.

[119] Шкаровский М.В. «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». – Москва, 2000 г., стр. 197.»

[120] Там же.

[121] Поспеловский Д.В. «Русская Православная Церковь в ХХ веке». – Москва, 1995 г., стр. 186.

[122] Якунин В.Н. Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы // «Отечественная история» (журнал), № 4, 2003 г., стр. 86.

[123] Поспеловский Д.В. «Русская Православная Церковь в ХХ веке». – Москва, 1995 г., стр. 189.

[124] Шкаровский М.В. «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». – Москва, 2000 г., стр. 204-205.

[125] Поспеловский Д.В. «Русская Православная Церковь в ХХ веке». – Москва, 1995 г., стр. 191-192;

  Якунин В.Н. Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 гг.

  // «Отечественная история» (журнал), № 4, 2003, стр. 86-87;

  Шкаровский М.В. «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». – Москва, 2000 г., стр. 206.

[126] Шкаровский М.В. «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». – Москва, 2000 г., стр. 211.

[127] Поспеловский Д.В. “Русская Православная церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 197-198.; Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г, стр. 212-213.; Якунин В.Н. “Укрепление положения Русской Православной Церкви и структура ее управления в 1941-1945 годы”.//Отечественная история (журнал), № 4, 2003 г.

[128] Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г, стр. 212-213.

[129] Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г, стр. 213.

[130] Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г, стр. 213-214.

[131] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.6 л.31-32.; ф.1620 оп.2 д.2 л.2.

[132] Поспеловский Д.В. “Русская Православная церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 191.

[133] Киреев А., протодиакон.. “Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943-2002 годах”.– Москва, 2002 г., стр. 64.

[134] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.11.

[135] ГАСО, ф.985 оп.3 д.19 л.31-32.

[136] Киреев Александр, протодиакон. “Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943-2002 годах”.– Москва, 2002 г., стр. 446-447.

[137] Шкаровский М.В. “Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве”.– Москва, 2000 г, стр. 207.

[138] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.4 л.25.; ф.1620 оп.2 д.3 л.2,25,40,46,59.

[139] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.5 л.143.

[140] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.5 л.130.

[141] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.5 л.112.

[142] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.5 л.32.

[143] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.7 л.6.

[144] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.2.

[145] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.2.

[146] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.3 л.46-47.

[147] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.3 л.59-60.

[148] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.5 л.74, 60.

[149] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.16.

[150] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.3 л.67.

[151] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.4 л.25.; ф.1620 оп.2 д.3 л.2, 25, 59.

[152] ГАСО, ф.1620 оп.2 д.2 л.22.

[153] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.6 л.66-72.

[154] Там же.

[155] ГАСО, ф.1620 оп.1 д.6 л.66-72.

[156] По рассказам и личному архиву сына протоиерея Николая Домуховского – Всеволода Николаевича Домуховского.

[157] ГАСО ф.1620 оп. 2 д. 4 л. 21

[158] ГАСО ф. 1620 оп. 2 д. 3 л. 2

[159] Поспеловский Д.В. “Русская Православная церковь в XX веке”.– Москва, 1995 г, стр. 187; ГАСО ф. 1620 оп. 2 д. 2 л. 11; ГАСО ф. 1620 оп.1 д.8 л.38.

* имеется ввиду архиепископ Калининский и Смоленский Василий (Ратмиров), который практически не бывал в Смоленске, находясь все время в Калинине.

[160] ГАСО ф. 1620 оп. 2 д. 2 л. 11

** с 1 октября по 31 декабря 1944 года

[161] ГАСО ф. 1620 оп. 2 д. 2 л. 18

[162] ГАСО ф. 1620 оп. 1 д. 8 л. 38

[163] ГАСО ф. 1620 оп. 2 д. 4 л. 3


Страницы: 1, 2, 3


© 2010 СБОРНИК РЕФЕРАТОВ